Бахнув дверью, влетел со двора Петро — шапка на затылке, растрепанный, в снегу. Через открытую дверь откуда-то с противоположной стороны улицы донесся истошный человеческий вопль.
— Кочерга дядьку Степана прям в кровати бьет! Ой, мамонька, родненькая! Кровь аж по стеклам брызнула… Так и текет, чисто дождь, по стеклу прям… Шомполом он его… У него кожа на спине треснула. Ай, мамонька!.. Нехай батька скорее уходит…
Паша в отчаянии повисла на муже. Тогда Петро поймал ее за подол и держал так, маленькую, ослабевшую от слез, до тех пор, пока Иван с отцом не скрылись за соседскими амбарами…
…В правлении, в бывшем атаманском кабинете, наспех прибранном коврами, которые специально возили в переметных сумах генеральские денщики, завтракал их превосходительство Андрей Григорьевич Шкуро.
Генерал хорошо выспался накануне и теперь с удовольствием расправлялся с отварной курицей, приправленной хреном и квашеным каймаком. В промежутках между глотками их превосходительство выспрашивал своего адъютанта, есаула родом из одной с генералом станицы, о продвижении "волчьих" сотен.
Адъютант, в обязанность которого входило знать обо всех событиях раньше, чем они свершались, отвечал, что у осетинского села, как оно, бишь, прозывается… Ага, Христиановское!.. наши напоролись на сопротивление. Село это сплошь красное, а большевики по-местному называются керменистами…
— Гм… Чудно! Впервые слышу, чтоб большевики имели местные названия! — облюбовывая второй бочок курицы, заметил их превосходительство.
— Мм… Как ни странно… Наши сейчас подтягиваются, осматриваются… Через час заседание штаба, ваше превосходительство изволили просить напомнить об этом…
Выкладывая сведения о "партизанской станице" Николаевской, которые сам успел почерпнуть накануне в кругу любезных кибировских офицеров, адъютант как бы невзначай напомнил их превосходительству, что о назначении атаманом станицы весьма способного и рьяного местного казака Михаила Савицкого уже была договоренность с полковником Кибировым.
— Гм… была! Но одно существенное обстоятельство мне не было тогда известно! Нд… господин мой хороший, весьма существенное, — вытирая краем рушника жир с грубого мужиковатого подбородка, проговорил Шкуро. — Брат-то этого Савицкого — большевик, председатель ревкома!..
— Да, ваше превосходительство, но этот красный брат, как сами изволили видеть, сидит в смежной с нами комнате с руками, связанными самим Михаилом!
— Знаю я эти показательные комедии! Мы с глаз долой, а он — по-родственному, атаманской своей волей: ступай, мол, на все четыре стороны, размножайся… А каймачок, гм… ничего себе, с льдиночкой!..