Второго генерала — генерал-квартирмейстер Пустовойтенко, я вычислил тоже по внешности. Пустовойтенко имел то, чего недоставало Алексееву — представительскую, щеголеватую наружность. Других достоинств, современниками и историками за ним замечено не было…
Единственное, что я про него помню — за глаза, его называли «Пустомеленко». Вроде, он кем-то Алексееву приходился — то ли родственником, то ли просто другом детства или одноклассником. С этим надо разобраться: кумовство — хотя бы на таком уровне, надо искоренить. Но, это — попозже…
Маленького роста, кругленький, несколько неопрятно одетый генерал, державшийся нарочито в сторонке, должно быть некто Борисов — играющий при Алексееве роль «серого кардинала». За этим числилась какая-то «тёмная» история — не помню какая именно, а его «гениальность» была сродни помешательству… Или, наоборот?! Нет, больше не помню про Борисова больше ничего — чёртов склероз!
Этих двоих, Алексеев — при назначении Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего, привёз с собой. Остальной состав Ставки остался без изменений — как при Великом Князе Николае Николаевиче.
* * *
…Тоже, в полном обубуении от моего видона, эти трое проводили меня в большую комнату с длинным столом — за который я без приглашения усаживаюсь и, картами боевых действий на стене.
Первым делом — ещё до «доклада», Алексеев не забыл пропиарить себя и, заодно — по давней русской традиции, лизнуть начальству оппу и накакать на незадачливого предшественника:
— Прежняя Ставка при генералах Янушкевиче и Данилове[27] только регистрировала события; теперешняя, при Вашем Императорском Величестве и ваших покорнейших слугах — в моём лице и лице Михаила Савича, не только регистрирует — но и, реагирует и управляет событиями на фронте и, отчасти в стране…
«Отчасти в стране»? А он, не много ли на себя берёт, этот лампасник?! Но, пока промолчу…
Прерываю поток красноречия, интересуясь:
— Давайте ближе к делу, господин генерал! Расскажите, как происходит ежедневная работа Штаба Ставки Верховного Главнокомандования?
При слове «господин генерал», Алексеев закрутил шеей — осматриваясь по сторонам…
«Интересно, а как к нему мой Реципиент обращался? Как в дневнике к собственному дяде — Верховному Главнокомандующему, что ли? Типа: «Николаша», «Мишаня» — «Вась-вась», да «Мить-мить»…
Тьфу, ты!
Алексеев, хотя и несколько смешался, но с готовностью профессионала — по какой-либо причине, вынужденного разжёвывать прописные истины дилетанту, начал:
— Все разговоры про особую «секретную комнату» со специальными картами, в которые младшие чины — в соответствии с меняющейся обстановкой, сутки напролёт приходят и вставляют новые флажки и вынимают старые — это, просто обывательские россказни…