— Зато, редактор «Русского слова» Румянов, оправдал свою славу ловкого дельца и мага и чародея слова: он, прослышав обо сам меня нашёл и согласился опубликовать наш «вброс», причём за вполне божескую цену. Крайне неприятный тип, кстати — напоминающий противоестественную смесь чиновника и адвоката.
— Лишь бы дело делал, а там — пусть хоть Квазимодо в три часа ночи, «напоминает»…
— Хахаха! Согласен, Николай Александрович!
Затем, Лемке перешёл на свои злоключения в Первопрестольной:
— …В Москве, невозможно снять приличный номер в гостинице из-за наплыва беженцев! Пришлось мне поселиться в грязном номере «Гранд-Отеля» за девять рублей в сутки. Однако, господин Сытин почуяв «поживу» тут же сам приехал туда ко мне, стоило лишь позвонить и сообщить — что у меня есть дело к нему от Алексеева!
— Может, не стоило без крайней нужды поминать моего Начальника Штаба?
— Не извольте беспокоиться, Николай Александрович: с этим господином — через его зятя Благова, я знаком ещё до Японской войны — когда он предлагал мне редактировать одну из его газет.
— Ну, Вам видней, Михаил Константинович!
— За обедом в ресторане поговорили с Иваном Дмитриевичем и дело решилось быстро, легко и за вполне умеренную цену…
Вдруг, на чело его пала тень:
— Между делом, господин Сытин рассказал мне о диком воровстве, творящимся с начало войны… Промышленник Прохоров, к примеру, не только покрыл все свои долги — но и не менее десяти миллионов «припрятал» в английский банк. По словам же его зятя Фёдора Благова — призванного из запаса военного врача, в окружном санитарном управлении — воровство, хаос, полный упадок настроения среди раненых и, всё подобное…
— Дойдут и до того руки, Михаил Константинович! Это я Вам железно обещаю.
— После Сытина, встречался с редактором «Русских ведомостей» Мануиловым и его сотрудниками Максимовым и Розенбергом… Скажу прямо: если бы не господин Максимов — человек, хоть и глубоко штатский, но будучи военным обозревателем — разбирающийся в тактике и стратегии лучше некоторых генералов, ничего бы у нас в этом издании не получилось! Ну, а после того, я на вокзал и обратно в «Северную Пальмиру» — за ответом к Гессену…
* * *
Попили молча чай, затем я задал обобщающий вопрос:
— Каково же общее впечатление, от этого нашего с Вами первого опыта?
Тот, тщательно подбирая каждое слово, обильно применяя перенятые от меня выражения:
— Впредь, на подобные «вбросы» сильно рассчитывать нельзя, Николай Александрович! Одно дело — слить «компромат» на генерала или даже группу, а другое — полностью поменять политику издательств.