Возник раскол "живоцерковников" обновленцев, называвших себя "революционными священниками". Они полностью приветствовали и одобряли во всем "новую власть", получили от нее большую часть храмов. Тогда казалось, что в интересах Церкви нужно выбить у них из рук основной "козырь" — признание "новой власти". Патриарх Тихон, под сильным нажимом ГПУ, написал нечто вроде "покаяния" за то, что выступал против революции и заявил: "Я отныне советской власти не враг". Потом в личных беседах он говорил: "...Но я не сказал, что я ей друг". Вместе с тем, до самой смерти в 1925 году Патриарх Тихон отказывался заочно судить заграничных русских архиереев, выступавших против "новой власти".
Примерно такую же позицию заняли тогда и после кончины святого Патриарха многие иерархи, в том числе и заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий, в руках которого оказалось церковное управление, так как все Местоблюстители были в тюрьмах.
В этой позиции все было понятно. Смиряясь перед промыслом Божиим, попустившим утвердиться новой власти, нужно было отказаться от политической борьбы с ней. Вот это и был тот предел, та граница, до которой можно идти Церкви Христовой в обществе, где власть восхитили антихристовы силы. Ибо все имеет свой предел. Он выражен и самой правдой Божией так: "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными; ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмой? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами?" (2 Кор. 6, 14—16).
В применении к советской действительности 1920-х годов это означало, что можно примириться с самим существованием антихристова государства как с неизбежным злом, заявить об отказе от внешней "силовой" с ним борьбы, вражды, даже конфронтации. Но никак нельзя было вступать в "дружеское общение", "согласие", "соучастие", "совместимость"!
Среди некоторой части напуганного духовенства тогда было мнение, что для сохранения "живых сил" Церкви нужно идти на все. Отвечая на это мнение святой Митрополит Петроградский Вениамин из тюрьмы перед расстрелом писал, что оно следствие неверия во Христа, ибо в конечном счете не "Вениамины" и иные люди спасают Церковь, а Сам Христос как Глава ее, а верующие люди должны стоять за веру и правду вплоть до смерти, не боясь ее и не боясь за судьбу Церкви. Священномученик Вениамин сам показал пример такого стояния. Он шел на компромисс с богоборческой властью только до того предела, до какого можно было идти в соответствии с правдой Божией, как она выражена в вышеприведенных словах Апостола Павла. И был расстрелян. И за это прославлен в лике святых!