Лысый прохрипел:
— Так я это… Утопиться хотел.
Дуняшину стало любопытно, из-за чего это можно лишить себя жизни в такое прекрасное июльское утро. Он пошел параллельно курсу медленно плывущей головы.
— А зачем же ты хотел утопиться?
Лысый горестно вздохнул:
— Шеф достал, теща, заела. А тут еще жена заначку нашла и конфисковала.
— И только-то? — недоверчиво спросил Дуняшин.
— Да? А знаете, сколько там было? — обиделся несостоявшийся утопленник. — Три тысячи долларов! Я пять лет копил, даже в пиве себе отказывал.
— И на что же ты копил? Кстати, я — Федор. А как тебя зовут?
— Ипа. Ипполит то есть… Так вот, я хотел купить путевку и в Гондурас съездить, — наконец признался Ипа.
— К-куда? — Дуняшин от неожиданности споткнулся и чуть не оказался в воде рядом с Ипой. — Почему именно в Гондурас?
— У меня с детства прямо-таки жгучий интерес к этой стране. «Почему это именно Гондурасом у нас ругаются? — думал я. — Неужели у них там так все плохо?» И вообще, есть что-то загадочное, притягательное в названии этой страны. Ты только послушай: Гон-ду-рас!
— Сам ты Гондурас! — сердито сказал ему Федор Дуняшин. — Ну, нашла жена твою заначку… И что, из-за этого надо топиться? А не проще было дать ей по лбу?
— Что ты, что ты! — зашлепал руками по воде Ипа. — У нас не такие отношения…
— Да? — язвительно сказал Дуняшин. — А чего ты тогда бабки от нее заначиваешь?
— Ну, это так просто не объяснишь, — смутился Ипа. — Дело в том, что я одно время крепко выпивал, вот и осталась привычка к заначкам. Да и хотел жену уже поставить перед фактом: вот мол, Лизонька, у меня такая мечта, уже и возможность есть ее осуществить. И показал бы ей деньги…
— Да ты вылезай из воды-то, простынешь, — озабоченно сказал Дуняшин, протягивая руку Ипе. — Че ты голый-то полез топиться?
— А это чтобы сразу замерзнуть и утонуть от судороги, — сказал, выбираясь на берег, Ипа.
— Сам ты судорога! — с сожалением сказал Федор и, сняв с себя куртку, накинул ее на плечи Ипы. — Простынешь еще. Слушай, а можно бестактный вопрос?
— С-спрашивай, — разрешил Ипа. Видно было, что он замерз, и зубы его начали выбивать мелкую дробь.
— Чего ж ты не утонул-то, чего на помощь звал?
Ипа перестал дрожать и внимательно посмотрел в глаза Федору — не издевается ли? Но взор у Дуняшина был серьезный и участливый.
— Ты знаешь, передумал, — наконец доверительно сказал Ипа. — Уже когда в воду с моста летел, меня как ошпарило: «Дурак же ты, Ипполит, — подумал я. — Ну что тебе дался этот Гондурас? Если бы это и в самом деле была хорошая страна, разве бы ею ругались». И знаешь, что я надумал?