— Здорово! — восхитился Кузякин. — Я подобное только по телевизору видел. Так австралийские фермеры стригут.
— Как видишь, не только австралийские, — горделиво сказал чабан, по небритым щекам которого струились ручейки пота. — Хочешь попробовать?
— Хочу! — азартно сказал Кузякин. Он тут же оседлал наполовину остриженную овцу и плотоядно защелкал ножницами…
— А-а-а, сволочь, что ты делаешь! — услышал вдруг Кузякин истошный вопль, и очнулся. Он обнаружил себя в супружеской постели, сидящим верхом на жене. В одной руке Кузякин держал маникюрные ножницы, а на кулак другой его руки были намотаны волосы жены. И эти волосы Кузякин пытался состричь.
От увесистой оплеухи Кузякин свалился на пол и растерянно забормотал:
— Извини, пупсик, я и сам не знаю, как это получилось. Не мог заснуть, начал считать овец, и вот…
— Я тебе покажу овцу, козел ты безрогий! — продолжала бушевать его дородная половина. — Ишь, чего удумал! Совсем уже сбрендил со своей пьянкой. Все, перебирайся на диван. Со мной ты больше спать не будешь!
Кузякин безропотно ушел в зал, на диван. И снова не мог долго заснуть: все думал, как там его новый знакомец один справляется с такой большой отарой, и кто же все-таки увел из нее целых двадцать пять овец? А может, уже больше? И Кузякин решил еще раз пересчитать отару…
Налетели тучи, грянул гром, сверкнула молния. И, как полагается, хлынул дождь. А ведь профессор Беляев по НТВ обещал сухую солнечную погоду. Старый холостяк Игорь Александрович Зудилов хлопотливо раскрыл зонт и довольно улыбнулся: какой он все же предусмотрительный!
Мимо пробежала тоненькая, вся вымокшая девушка. Мокрое платье очень выгодно облепило ее гибкую фигурку. Но не это заставило дрогнуть сердце застарелого холостяка: девушка под этими потоками хлещущей с беспощадного неба воды выглядела такой беззащитной, что хотелось ее по-отечески прижать к своей груди, оградить ото всех напастей, обсушить, обогреть, напоить горячим чаем с лимоном и мармеладками.
— Сударыня, становитесь под мой зонтик, а то совсем промокнете и простынете! — несмело, без всякой надежды окликнул юную незнакомку Игорь Александрович. Девушка остановилась, обернулась. Игорь Александрович был еще ничего себе: ему было всего сорок лет, он хорошо зарабатывал в своем департаменте городской администрации, не пил, не курил и мог позволить себе со вкусом одеваться. Девушка это, похоже, оценила, потому что в ее прелестных карих глазах появился интерес.
— Правда? — спросила она мелодичным, задевающим самые глубинные струны холостяцкой души голоском. — Спасибо, я воспользуюсь вашим предложением.