В этом мужике Петрович узнал урку местного пошиба Аркашу, убитого черт знает еще когда в пьяной драке.
— А, Петрович! И ты преставился? — нисколько не удивился он, увидев Петровича, и деловито высморкался куда-то вниз, под облако. — Ну, жди своей очереди. Тут, земеля, не все так просто.
— А ну расскажи! — придвинулся к нему, и еще сантиметров на десять вперед, вместе с подавшейся немного очередью, Петрович.
— Вот ты, я так кумекаю, можешь быстрее меня пройти к вратам, потому как почти безвинный, — авторитетно сказал урка Аркаша. — А я в той драке, если помнишь, двоих зарезал. А потом уж меня колом по голове. Вот за это душегубство меня каждый раз архангелы, чтобы им пусто было, в конец очереди передвигают. Уже пятый год так…
— Во, глянь-ка! — радостно перебил его Сахнюк. — Юрка Ибрагимов заявился! Да как-то странно он выглядит.
— Вижу, — прищурившись, подтвердил Петрович, и ахнул. — Вот блин! Он же не идет, а плывет вроде. И нижнюю часть тела в руках держит. Ну, дела…
— Здорово, Юрка! — гаркнул Аркаша. — Ты чего это… какой-то некомплектный?
— Здоровей видел! — угрюмо ответил Ибрагимов, поудобнее перехватывая свисающую из-под мышки вторую половину своего тела. — Чего, чего! Под поезд попал, перерезало вот.
— Гляньте-ка, гляньте! — заблажил Аркаша. — Наш глава пожаловал! Три дырки в груди. И одна контрольная — во лбу, хо-хо! Узнаю почерк!
— Никак, грохнули все же делягу, — с сочувствием сказал Петрович, и тут же фыркнул возмущенно. — Ты глянь, чего-то архангелам шепчет! Вот сволочь, и здесь, наверное, хочет без мыла пролезть. Не выгорит!
— Это у него-то не выгорит? — хохотнул Иван Сахнюк. — Вон, смотри, архангелы уже полетели с ним в начало очереди. А ты, Юрка, чего в нашем конце стоишь? Ты же, получается, как мученик загнулся. На тебе ведь чужой крови нет, так ползи в начало очереди.
— Если бы! — вздохнул Юрка, усаживаясь верхней частью корпуса на отрезанные поездом ноги, которые он бережно подложил под себя. — Я как раз рельсу отвинчивал, да по ходу увлекся — подсчитывал, сколько дадут за нее. Ну и прозевал поезд-то. Так что и сам вот сюда вознесся, и вон видишь, человек сорок гурьбой стоят, кулаками мне грозят? Дак вот, оказывается, их тоже с собой прихватил. Веришь, нет — чуть самосуд мне по дороге сюда не устроили! Совсем бы меня порвали, да конвой заступился. Ну, эти, которые с крылами. Дескать, не трожьте его, с ним на том свете и так такое сотворят, такое!.. Ну, мы это еще посмотрим. Не верю я, мужики, во всю эту чертовщину.
— Во, смотрите, смотрите, а это что за толпа подвалила? — шепотом сказал Петрович и поежился. — Без рук, без ног, а то и без голов. Слышь, чудо в перьях, кто это такие, а?