— Я же сказала: „Пищеторг“.
— Ты уверена?
— Я же умею читать, кажется!
— Раньше ты видела эту машину?
— Она никогда не приезжала.
— Спасибо, девочка, счастливо празднуй день рождения кукол.
— Откуда у нее призматический бинокль? Ее отец военный?
— Не надо быть военным для этого случая.
— Она прячет бинокль, вот в чем дело. Ты заметил?
Никита хозяйничал в столовой, достал из холодильника припасенное к обеду пиво, из второго холодильника, на кухне, консервы и зелень, из шкафа пышную паляницу, гордость местной пекарни, сохранившей добрый вкус хлеба, из серванта — майоликовые кружки, сперва две, потом еще одну.
— Зачем три кружки? — присел к столу Анатолий.
В столовую незаметно вошла Катерина Игнатьевна.
— Мальчики, пора обедать, у меня всего часок на перерыв.
Никита провел рукой над кружками:
— Прошу!
— Ой, Никита Георгиевич, вы кавалер.
— Я сосед, это обязывает.
— У нас соседей девять этажей, но им не сравниться.
Анатолий поднялся, распили пиво стоя, как в забегаловке, и лишь когда перешли к закуске, Никита, извинившись, предложил Катерине Игнатьевне стул.
— Тогда секундочку, — Катерина Игнатьевна торопилась, но все же успела переодеться в нарядное, праздничное платье. Оленька шмыгнула в комнату следом за матерью, стояла в стороне и смотрела на происходящее, как смотрят на экран телевизора, когда показывают нечто примечательное.
— Ступай домой, — приметила ее мать, — там приготовлено тебе на кухне, да с хлебом ешь, не кроши, а то вечно куски в торбу собираешь.
Похвалив обед, первое и второе, Анатолий не преминул спросить:
— Ну, как, Игнатьевна, успели вчера на базу?
— Да, заглянула… — простодушно отозвалась Катерина Игнатьевна. — У меня там свояк. На базе. Сторожем работает, забегаю узнать, не подкинули ходовой товар, не слыхать ли. А то ж у наших шкуродеров разве так спроста выцыганишь, свои рубчики докладешь и то…
— Вот тебе и день воскресный, день чудесный, — протянул Никита.
— Это вы о чем, Никита Георгиевич? — насторожилась Катерина Игнатьевна, стараясь понять, к чему слова Никиты, что она сказала такого особого, вроде бы ничего не значащий обычный разговор. — Это вы… Ко мне относится?
— Да нет… Так… Разговор у нас был с Анатолием о днях воскресных и тому подобное.
— Ах, вы, молодые люди, что вам, молодым, все дни, можно сказать, сплошное воскресенье… Ну, приятного вам аппетита на дальнейшее, а мне еще в контору надо забежать. — Она наклонилась к Никите. — О чем хочу спросить… Передавали приветы вашей маме? Как они там за рубежом? Вспоминают обо мне?
— А как же, Катерина Игнатьевна, не забывают. Не сомневайтесь, с полным вниманием.