— Обязательно, Павел Иванович, завтра же! Но главное… — Он передернул зябко плечами и съежился. — Главное, конечно, — моторы к драгам, сами драги, государственный план.
— Так что же опускать руки-то? — с досадой сказал Дружинин. — Надо командировать человека за моторами!
— Толкача?
— Приходится, раз укоренилась эта скверная практика. Может быть, телеграмма об отгрузке только так, для нашего с вами успокоения, ведь счетов еще нет. Может, и в природе не существуют для нашей драги моторы.
— И такое, к сожалению, случается.
— Так будем же решительнее, смелей, Михаил Иннокентьевич, время не ждет.
Абросимов обхватил рукой подбородок. «По толкачу в каждый город направить, где заводы-поставщики? На ремонт станков наплевать, пусть работают до износу? — подумал он. — Скоростное резание давай, давай, пусть миллионные убытки от брака? Все это коньки ненадежные!..»
В коридоре нижнего этажа заводоуправления возле раздевальни стояли диваны. Легонько прикрыв за собой дверь, Абросимов показал на один из них:
— Присядем, Павел Иванович.
Дружинин не раз замечал, что директор любит посидеть, поговорить о деле вот так, в неофициальной обстановке, среди снующих людей.
— Должны же мы работать организованно и получать все необходимое полностью и в срок, — сказал Михаил Иннокентьевич, протерев белым платочком очки и схлопнув платок. — И, уверяю вас, будем! Наверху, в министерстве, наведут неизбежно порядок, мы наведем здесь. А вот пока… И план, как надо, не выполняем, не тянем, и себестоимость продукции высока… Возьмут меня рано или поздно в шоры горком и обком.
— Потерпят еще, — тихо сказал Дружинин. Ну просто покоряла его эта абросимовская откровенность; начиная с ним говорить, невольно прощал все его слабости. «Ведь как, действительно, снабжают завод? Никакого порядка! Как планируют? Безрасчетно!» — Что предпринять, Михаил Иннокентьевич, надо бы сойтись узким кругом и обсудить, потом собрать партийно-хозяйственный актив.
— Хорошо бы потолковать на активе. Партийцев и рабочей массы я не боюсь! — На лице Абросимова даже проступила улыбка. — Я ведь, признаться, только теперь, Павел Иванович, столкнувшись с трудностями, и начинаю более или менее отчетливо понимать, что такое послевоенное восстановление и дальнейшее развитие экономики. Если бы только экономика, хозяйство — вздохнул он, — только бы техническая сторона дела! А то и производство поднимай, и благоустраивай людям быт, болей душой за сохранение, упрочение, перестройку одной, другой, третьей семьи.
— В этом вы, Михаил Иннокентьевич, правы, — согласился Дружинин. Вот за это он, пожалуй, и уважал больше всего Абросимова, через человека он смотрит на вещи. Ведь не для того же мы восстанавливаем и развиваем хозяйство, чтобы в прежней нужде или неустроенности оставался трудящийся человек. Во всей глубине видит директор задачи послевоенного времени. А вот поднять то, что видит, пока не хватает силенок, да и нет реальной возможности.