— Вы, товарищ Изюмов, прекрасно знаете, должен точно знать и горком, в каких условиях мы на заводе работаем. Ненормальные эти условия. И беды наши и трудности не столько в слабостях Абросимова, сколько в бессилии министерства, в общих, если хотите, трудностях перехода на мирное производство.
— Та же самая объективна! — опять бросил реплику Рупицкий.
— Нет, это не ваша кабинетная объективна, — обернулся к нему Дружинин, — а объективный взгляд на вещи, одно от другого надо бы отличать. В самом деле: у нас не бросовое оборудование, но оно же для пушек, а не для драг — пришлось повозиться с ним; нам дают инструмент, материалы, моторы для тех же драг, но дают не вовремя или мало; мы получаем деньги на строительство, а вот денег на создание базы строительства у нас нет. Это надо бы учитывать и не делать из кого-то козла отпущения. — Павел Иванович смахнул ладонью испарину со лба и висков. — Тут и двужильный не потянет на месте Абросимова…
— Вас партия запряжет, и вы потянете, — буркнул секретарь горкома.
— Не смогу. Да и не соглашусь под вашим кнутом. Потянет сам Абросимов, если помочь. Я не собираюсь хвалить его, он иногда мягок, благородство у него не сочетается с волей и твердостью…
"Ох, эта проклятая мягкотелость", — успел подумать о себе Михаил Иннокентьевич.
— …но он же растущий хозяйственник. Он старается, и не за страх, а за совесть. Потом, у Абросимова серьезный задел: оборудование отныне в порядке, значит, можно гнать и гнать так называемый процент, опыты со скоростями заканчиваются, скоростники выходят на оперативный простор. Я уверен, Михаил Иннокентьевич учтет замечания и сумеет…
— Провалить еще один годовой план! — вставил начальник главка.
— …при помощи министерства… — Дружинин нарочно сделал остановку, пристально посмотрев в безжизненное, с закрытыми глазами лицо Изюмова. Хотелось сказать и еще что-нибудь крепкое, чтобы Изюмов наконец прозрел, но подумал — грубость не прибавляет силы, и закончил спокойно: — При соответствующей помощи горкома и министерства не провалит..
И зря щадил старика, тот не собирался ни уступать, ни сдаваться:
— Вы забываете, уважаемый соратник Абросимова, что завод расширяется, программу его министерство увеличивает чуть ли не в полтора раза. Если человек не сумел поднять сто килограммов на штанге, сто пятьдесят придавят его к земле.
Несколько секунд на бюро держалась тишина. Все ждали выступления Рупицкого. Но выступать он не стал, лишь заметил, что выводы комиссий горкома и министерства очевидны.
— Есть предложение объявить коммунисту Абросимову строгий выговор с предупреждением и просить министерство заменить его на посту директора более подходящим товарищем. — Колючие глаза Рупицкого царапнули по лицу Дружинина. — У горкома кандидатуры нет… Кто за это предложение, прошу голосовать. Кто против? Нет. Предупредить секретаря партбюро завода горного оборудования Кучеренко… к сожалению, не присутствует, заболел, знал товарищ, когда заболеть!.. равно других руководителей, — он опять исподлобья взглянул на Дружинина, — что и к ним партией будут применены самые строгие меры, если положение на заводе не изменится к лучшему. Возражений нет? Вызванные по первому вопросу могут идти.