Потом ему вдруг подумалось, что так же, как любимая ямщика, могла погибнуть в снегу, на дороге и Анна, застреленная фашистами; Наташку подобрала, обогрела добросердечная женщина, и теперь девочка едет к родному отцу, через недельку будет здесь.
Но Дружинину помечтать о встрече с дочерью, а Тамаре излить в песнях свои неразделенные чувства помешала на этот раз нежданная встреча на таежной дороге с директором подсобного хозяйства Токмаковым.
VI
Михал Михалыч, увидев вырвавшуюся из-за поворота легковую машину, готов был в случае чего телом преградить ей дальнейший путь…
В тайгу он попал еще накануне. Ехал с Вадимом Подолякиным на елани, к сенокосильщикам, вдруг зачихавший газик стал. Посреди дороги, посередине пути.
Озираясь по сторонам, Вадим выскочил из машины, откинул с заглохшего мотора капот.
— Бачок, оказывается, худой, повытекло дорогой горючее.
"Вот же несчастье! — хлопнул руками по коленям Токмаков. — И почему не взял в большую дорогу шофера, доверился этому хвастунишке-агроному, может, у него и шоферских прав нет, одни россказни".
Но делать было нечего, пришлось вылезать из машины, сталкивать ее, упирающуюся, с гладкого шоссе, прятать под куст. Благо, поблизости оказалась речушка, можно сполоснуть руки, лицо, в ожидании оказии вскипятить чай.
Тут и заночевали у пылающего костра. Хотя дырку в бачке Вадим и сумел как-то заделать, а бензина у проезжающих шоферов не достал. Только чарующая природа и успокоила мало-помалу Токмакова, помогла смириться с тем, что произошло.
— Не ночка, а роскошь, — мечтательно говорил он, вглядываясь в обступившую их темень леса и потирая мясистую шею. — И тепло, потому что летечко…
Вадим прикурил от дымившей головни, бросил ее в костер.
— Ночь любвеобильная.
— Любвеобильная, говоришь? — Михал Михалыч привстал на локте. — Хо-хо-хо! Ты у меня все про любовные чувства. Поди, опять закрутил голову новенькой? Вижу, вижу, есть такой грех! Что ж, молодость, были когда-то и мы рысаками… — Михал Михалыч покряхтел, перевертываясь на другой бок. — А жениться не собираешься?
— Зачем? — вздернул плечи Вадим и снова полез в костер за головешкой.
— Нет никакого смысла, раз друзья-товарищи поголовно женатые? Ишь ты, сердцеед-искуситель. Папироса-то гаснет и гаснет, значит, милашка соскучилась, ждет… Поди, и товарищ на квасоваренном оттого товарищем стал, что жена у него молоденькая, щечки — кровь с молоком?
— Нет. Он тоже холостяк.
— Такой же герой, как ты, все по девочкам да по вдовушкам?
— Не увлекается, — с неохотой ответил Вадим. Вообще он в этот вечер был неразговорчив.