— Так вы, девочки, передайте, вы не забудьте… Кавалеристы с Ходынки на нашей стороне, наверное, завтра у вас будут. А с юга, со стороны Даниловки, возможно нападение казаков, но едва ли…
"Вот сказал новость! — думали мы. — Ткачихи с Даниловской мануфактуры уже по собственному почину послали делегацию для переговоров с казаками…"
Мы с чувством превосходства сообщили ему об этом.
Он указал нам на необходимость учесть продовольствие по району, и тут Катя оживилась и сообщила ему данные о запасах мяса, хлеба и жиров по району, за что удостоилась похвалы. Это нас подбодрило.
Мы тогда еще не знали, да по своей скромной роли в происходящих событиях не могли знать, что, в отличие от Петрограда, где деятельность Военно-революционного комитета направлял Ленин, и в состав Военно-революционного комитета входили настоящие большевики, пролетарские революционеры, в состав Московского Военно-революционного комитета наряду с решительными и боевыми товарищами, подлинными представителями большевистской партии, входили люди нерешительные, поддавшиеся примиренческим настроениям. Они сговаривались с меньшевиками, входившими в Военно-революционный комитет, вместе с ними тормозили его действия. Начальник Московского гарнизона полковник Рябцев, чувствуя, что силы контрреволюции во много раз слабее сил революции в Москве, использовал двойственность и нерешительность действия Военно-революционного комитета для собирания белогвардейских сил. Полковник Рябцев сначала делал вид, что тоже придерживается примирительной тактики. Но потом, когда ему удалось сконцентрировать довольно значительные силы и связаться со ставкой верховного главнокомандующего Духонина, который обещал прислать в Москву подкрепления, Рябцев перешел в наступление, прервал перемирие, обманным образом захватил Кремль, и борьба приобрела затяжной и кровопролитный характер.
Сколько замечательных товарищей потеряли мы за эти дни! Их именами отмечены многие улицы Москвы… Так получили мы еще один урок — что революционерам приходится кровью расплачиваться за соглашательство и нерешительность людей, оказавшихся у руководства и не имеющих для этого никаких данных.
Понятно, все эти соображения нам тогда не приходили в голову. Мы гордились тем, что выполнили поручение, и стремились поскорей вернуться к себе домой. На дорогу нас снабдили деньгами, и мы наняли извозчика — их много попадалось в центре.
Ехали мы кружным путем, У Никитского бульвара нас остановили:
— Стой! Кого везешь?!
К нам подошел белогвардейский патруль; один, в гимназической шинели, старался папиросой осветить наши лица. Разглядел и сказал со смехом: