В десятый раз поправила шлемофон, очки на носу, проверила ход педалей и рукоятки управления, вдохнула, выдохнула и высунулась дать отмашку на запуск. Насос, подкачка, магнето… Столько раз делано и мотор не успевший остыть после прогрева при проверочном прогоне после его установки и регулировки, и погода жаркая. Взлетела, повертела головой, приноравливаясь к зеркалам на обеих задних стойках кабана, сосредоточилась на ощущениях от самолёта, вроде нет такой уж глобальной разницы, пошла в пилотажную зону и вдруг как прострелило в голове: "Корова! Здесь немцы летают! Вокруг смотри! До фронта по прямой меньше шести десятков километров!" И я стала вертеть головой во все стороны, и осматривать небо, если раньше скорее по настоятельным напоминаниям Данилова и для того, чтобы лучше определиться с местом своего нахождения, то теперь с совсем другими целями и ощущениями. Теперь небом я не любовалась, а высматривала едва заметную точку вражеского "мессера" или другого негодяя, который может захотеть нас с Барбосом обидеть. Отработала пилотаж, даже иммельман сделала пару раз, ну красивее фигура, чем просто петля, которую тоже крутанула. Втолкала, как учил Данилов, Удвасик в штопор на два витка, из которого самолёт вылез сам, едва перестала его толкать. Дала почти максимальные нагрузки на резких виражах, горках и пикированиях… Самолёт чувствую, летит устойчиво, какой-то кардинальной разницы с привычным мне Бобиком не нахожу. Огляделась с высоты в плане ориентирования, углядела выученные ориентиры, привязалась по месту, и убедилась, что небо чистое. Всё, можно на посадку…
Отдала в штабе полученные вчера в бомбардировочном полку и выписанные в отделе бумаги, загрузила вместе с вещами Панкратова в пассажирскую кабину, вещей он набрал на ещё одного пассажира, не меньше. Попросила его сесть назад, чтобы лучше почувствовать изменение центровки самолёта. Ручка немного потяжелела или отупела, но управляемость сохранилась в полном объёме. Вообще, из-за такого малого веса самолёта, даже один пассажир это фактически десять процентов от массы Барбоса, с двумя – ещё больше, а смещение центровки даже в десяток миллиметров уже отражается на ручке управления. Вроде бы бомбардировщики берут по весу даже больше, но у них бомбовый груз стараются разместить на уровне центра подъёмных сил крыльев, чтобы не сильно страдали от груза лётные качества, а не так как пассажиров, ведь им же комфорт нужен. Даже устанавливаемые на крылья кассеты для перевозки раненых позволяют взять больше веса, но они-то как раз на крыльях. Дорога до нового места базирования потребовала полнейшей сосредоточенности для ориентирования, но добрались, фактически с хода зашла на посадку, определившись по деревне, где нас поселили и присмотренным вчера ориентирам. Нам определили капонир, разместили в казарме моего техника… Восхитила реакция встретившего нас Ивана, который сходу обозвал Барбоса «верблюдом». Ну уж если за всего лишь чуть крупноватую кабину наши штурмовики окрестили «горбатыми», то не стоит сомневаться, что монструозная двухместная кабина на достаточно изящном фюзеляже Удвасика вызовет весьма резкие ассоциации. Уже по дороге к дому осознала, что я сегодня весь день в полноценном статусе лётчика и ничего, нимб на уши не давит…