Уже позже, когда я несколько дней ездила сама, и мне очень нравилось, если бы ещё не тарахтение мотора, которое с утра наверно будило всю деревню, хотя, кто в такое время в деревне спит, кроме моей Верочки? В общем, решила я как-то развернуться вправо и газанула резко вывернув руль, как я не перевернулась – повезло и спасла хорошая реакция. Вот тогда мне и стало понятно, что имелось в виду в той фразе. Ведь после неё, я первые дни очень аккуратно поворачивала направо, а тут забыла и узнала, что при резком правом повороте даже гружёная коляска имеет скверную привычку закидываться вверх и легко можно оказаться под ней и мотоциклом. При весе мотоцикла несколько сотен килограммов, это очень не порадует мой нежный девичий организм. После этого можно считать, что я окончательно освоила мотоцикл с коляской. А в качестве пассажира Иван совсем не был против прокатиться до аэродрома, да и Панкратов мотоциклу был очень рад, и водить его умеет. И вообще, даже в пределах аэродрома перемещаться либо на чём-то, либо бегом, либо долго. Техник вылизал и отрегулировал немецкий механизм до идеала, который не достижим, но получившееся подобие меня вполне устроило, про такое говорят "как часики работет". С утра или после долгой стоянки, открыла краник бензопровода, пару раз качнула шпыньком насоса, решительно дёрнула ногой ручку акселератора и мотор затарахтел, только обороты ручкой поддерживать, чтобы прогрелся спокойно… Ещё, оказалось, что у меня манера езды очень аккуратная и со мной комфортно ездить. Да, просто я не хочу грязной чуней ходить и поэтому очень старательно выбираю траекторию движения и по лужам проезжаю аккуратно и без брызг. Вот и выходит, что везу плавно и бережно, при этом проигрыш в скорости очень незначительный… Раза два пришлось гнать, когда нужно было быстро доставить пакеты, потом комбинезон чистить пришлось и мотоцикл мыть… Мне не понравилось, тем более, что выигранное в пути время пришлось на чистку потратить, не полезу же я заляпанная грязью в самолёт, потом ещё и его отмывать…
В первых числах августа я заработала ещё два боевых вылета. В самый разгар битвы на юге, где немцы собрали почти все свои силы и рванулись за Майкопской и Грозненской нефтью с расчётом выхода к Бакинским промыслам, как в истории Соседа. У нас вдруг активизировался Линдеман, вернее его корпус, который за взятие Шлиссельбурга и блокаду Ленинграда получил генерал-полковника и вообще был в фаворе у Гитлера, как я услышала в одном из разговором в отделе. С чего он вдруг предпринял несколько ударов севернее и южнее озера Ильмень, так и осталось не ясным. Ведь танков у него почти нет, а наши уже качественно окопались и с наскока сбить нашу оборону шансы минимальные. У Ивана одной из задач был периодический облёт нашего переднего края и ближних тылов немцев с наблюдателем на борту для сбора информации. Но в одном из вылетов, его самолёт обстреляли, и сейчас он загремел в госпиталь с ранением в плечо и голову, при этом сумел дотянуть до аэродрома и посадить машину. А задачу на такие разведывательные полёты никто с отдела не снимал. Конечно, для таких полётов днём чаще привлекали истребители, но хотя бы раз в три дня нужно это делать на Удвасе или разведчике-пятёрке, скорости несопоставимы и истребитель, проносясь над передовой видит только очевидные вещи, к тому же и пилот один и ему кроме разглядывания земли есть чем в кабине самолёта заниматься. Вот для этого и есть облёт с летнабом на тихоходе.