— Позволим! — великодушно согласился Броня, забирая деньги. Красненькая бумажечка сделала его более важным. Медленно пуская дым, он облокотился о веранду и закинул ногу на ногу. — У вас есть внебрачные дети?
— Пока нет.
— У больших художников всегда были внебрачные дети. У Пикассо было по меньшей мере трое.
— В таком случае надежда стать большим художником у меня еще не потеряна. Завтра после обеда прибудем. — И Нарбут исчез в сирени.
Рубашки высохли, туфли на платформе тоже. В тот вечер в "Белой лилии" они проели два пятьдесят.
— Я говорил, что наше общество никому не позволит погибнуть, — сказал Броня, вернувшись домой. Байба благодарно обняла его.
После катастрофы Алнис Мелкаис, прохаживаясь по утрам полуголый по пустому фотоателье, громко произносил:
— Родился семнадцатого марта тысяча девятьсот пятьдесят четвертого. Мать. Илзе, урожденная. Путнынь…
— Допустим, допустим, но мне это уже известно, — вмешивался Бертул, зажигая в своей комнате первую сигарету.
— Я проверяю, не пострадала ли память от падения… — И потом, корчась от боли, медленно махал руками, как мельница крыльями. — Дай деньги, надо ехать за музыкальным ящиком и уплатить за звонок и за ключ.
Заодно хотелось встретить девушку, ибо соперника увезла карета "скорой помощи". Но от нужных двух сотен у Бертула была лишь десятая доля.
За границей все просто: на каждом углу улицы банки только и ждут, чтобы кто-нибудь занял у них деньги для покупки музыкального ящика. В Бирзгале в государственном байке ты не получишь и на сигареты. Анни! Огород доказывал, что она женщина с хозяйской хваткой и железными резервами, раз уж пальцы опоясаны золотом. Обождать до вечера, чтобы вызваться полить огород? Нет, тогда придется еще и дрова колоть. Но не для того Бертул бежал из Гауяскалнса, чтобы без разбора попасть в новое рабство.
В двенадцать он явился к Анни попросить краткосрочный кредит.
Выпив для храбрости стакан вина, Бертул подошел к стойке. Анни скрестила руки на груди и навалилась на прилавок напротив него, так что почти соприкасались их черные и белокурые волосы. Анни была надушена горьковатой, напоминающей романтическую лесную пущу "Лелде". Бертул выслал на разведку взор своих бархатно-карих глаз.
Хочется стакан венгерской "Бычьей крови", но нет денег, догадалась Анни. Это можно, заодно надо будет попросить, чтобы вечером полил огород, а то яблоки начнут опадать. И Анни разглядывала то правый, то левый глаз Бертула. Такое разглядывание иной раз оканчивается поцелуями.
— Анни, я вам откроюсь. У меня очень выгодная покупка для моего "салона": примерно столетний музыкальный ящик с металлическими пластинками, который я продам дальше музею консерватории.