Бертул внимательно прищурился и, наклоняя голову вперед и назад, как змея или лебедь, с разных расстояний обследовал картину и пластинку, прикрепленную к раме картины, на которой было написано: "Матис Аболиньш; 1860–1912. Портрет отца художника Кампенуса. Подарок актрисы Эрны Круминьлиепы". Вдруг Бертул поднял руку. Все обратили на нее внимание, потому что рука, несмотря на высокий процент потребления мяса в республике, была очень худой.
— Новый художественный руководитель дома культуры товарищ Сунеп, — пробубнил Касперьюст.
— Товарищи, — отчеканил Бертул во всю мощь своего баритона, — картина эта — фальсификация!
— Каким образом вы так быстро установили это? Какой смысл фальсифицировать? Картину же не продают!
— Не знаю причин, но это подделка. Я не раз участвовал в экспертизах картин. — Бертул не лгал. В санатории он несколько раз сортировал самодеятельные гауйские пейзажи больных, прежде чем вывешивать их в клубе. — На сей раз ключ разгадки скрывается в подписи. — Он приложил палец к нижнему краю картины. — Что тут написано?
— А-бо-линьш, совершенно ясно, — прочел по слогам Касперьюст.
— Эта ясность и подвела фальсификатора. Классик нашей живописи подписывался так — после прописного "А" ставил для долготы букву "h" и в конце отнюдь не "s", а "sch" на немецкий манер, потому что в то время знаки долготы в латышской орфографии еще не существовали, а за крышечку над буквой "s" лингвисты тоже еще только боролись. Ничего в этой картине нет старого, даже эти мушиные пятна…
— Мушиное дерьмо, — уточнил кто-то.
— Вы можете даже мокрым пальцем стереть эти пятнышки, они свежие.
— Картину, наверное, написал племянник Круминьлиепы, он же учится в академии.
— Ишь, хитрюга, хотела всучить музею картину племянника и свое имя увековечить.
— И чтобы про нее написали в газетах! — раздавались суждения, и Бертул почувствовал, что теперь его считают авторитетным экспертом в вопросах искусства. Не зря он в санатории прочел книгу на немецком языке "Kunstfälscher" — "Фальсификаторы искусства".
Теперь пожелал высказаться ленинградец в сетчатой рубашке.
— Товарищи, очень приятно, что подделка была и больше ее нет. В центре внимания любого музея — чтобы каждый экспонат был настоящим. Это особенно важно в наши дни, когда в связи с двумя свободными днями многие занимаются коллекционированием… — Доцент запнулся от волнения и радости, потому что он уже две недели не выступал перед аудиторией. — В Ленинграде, в нашем районе, есть общество коллекционеров. Пианисты из консерватории, барабанщики, инженеры и передовые рабочие с текстильной фабрики. Некоторые всю свою жизнь работают только на свои коллекции, но зато после смерти про них пишут в газетах и в журналах по филателии. Я сам коллекционирую мечи..