— Если бы на вакантное место был объявлен конкурс, я подал бы документы; а так не все ли равно, имеется ли свободное место в отделе культуры или в министерстве иностранных дел Абиссинии, — сказал Бертул.
— Мда, — проворчал инспектор, — хотя… если на войне убьют одного майора, то получат повышение по меньшей мере три человека — один лейтенант, один старший лейтенант и один капитан. Еще вот что: в районе нужен один передовой дом культуры, по которому равнялись бы другие дома. Бюджет подкинем. Ваш не хочет постараться? Шансы есть.
— Спасибо за любезное предложение! Отчеты у нас и в самом деле неплохие. Спасибо. Доложу директору.
Это дело нужно было спокойно обдумать. Он зашел в универсальный магазин, потому что на втором этаже там находилось кафе. Не по-мужски брать к кофе пирожное. Половое различие требует пить кофе с коньяком. Из двух рублей больше одного было пожертвовано на полрюмочки "Плиски". Кафе находилось на стратегически удобном месте: с высокой табуретки можно было обозревать лестницу, так что ни одна жена не могла бы незамеченной накрыть мужа, если тот, пока жена на нижнем этаже ревизует полки с кофточками и трусиками, увлекся крепким кофе. Анни ценила пьяниц в ресторане "Белая лилия", но не переносила пропойц в собственном доме, Бертул это почувствовал. Потому-то Анни хотела, чтобы Бертул принимал необходимое для жизни количество алкоголя только в ее присутствии.
Ну так, прежде всего — кто такой сам Бертул в этой армии носителей культуры? Бывший библиотекарь, куль-торг, по ведомостям на зарплату — даже пианист. Учитывая девятилетнюю выслугу, он возвел себя в чин лейтенанта. До пенсии в генералы не попасть, но, скажем, если посчастливится, до капитана можно дослужиться. Кто такой Касперьюст? По меньшей мере старший лейтенант. Разница в зарплате у них не особенно большая, но директору легче что-нибудь присовокупить к зарплате. Руководство драматическим кружком" к примеру, — рубль за час. Можно бы списать и не порвать национальные костюмы, барабан. Премия за квартал рублей пятьдесят. Можно придумать и еще кое-что, до чего Касперьюст никогда не додумается. А свадьбы, крестины, совершеннолетие, — говорить Бертул умел, голос, как говорится, дай бог каждому, букварь будет читать, а иной прослезится. Потом домашние званые вечера — раз в неделю… Будущее вырисовывалось ему столь же радужным, как вид налево, где на полках и на столах, подобно слоеному мармеладу, лежали простыни, полотенца, скатерти.
Решительно опрокинув рюмочку, он медленно, точь-в-точь новый Касперьюст, спускался вниз, мимо неподвижной глиняной девицы, на коричневое тело которой было надето новейшего образца летнее платье "Рижской швеи". Руководство магазина нелепо поскупилось на туфли, и ступни коричневых ног манекена были укутаны в зеленую сборчатую ткань. Забрела в траву девица, ухмыльнулся Бертул. В отделе письменных принадлежностей он купил конверты, писчую бумагу и спросил, где тут находится почта. На почте написал два письма, каждое другим почерком и с разными подписями. Бертул хотел стать хотя бы старшим лейтенантом.