Так. Первый муж агроном, последний пекарь. Но колец на пальцах было четыре.
— Присаживайтесь, сейчас согрею колбаски.
— К сожалению… через полчаса мне надо быть в доме культуры. Репетиция драмкружка. И не знаю, право, очаровательная, как отблагодарить вас за сегодняшнее радушие…
Анни хлопнула в ладоши, будто этого только и ждала:
— Помогите мне полить огород! Должно быть, высох, как в Туркмении, я там однажды была. — И она исчезла за зелеными занавесками.
Не успел Бертул выкурить и полсигареты, как Анни появилась в халате макового цвета, разукрашенном белыми японскими журавлями. Халат чуть приоткрылся, мелькнули ноги выше колен и без чулок. Как сказать ей, что не может он таскать ведра с водой… Влип. Через кухню они вышли во дворик. За обычным двухэтажным сарайчиком находился сад, черт его знает какой величины — ряды яблонь, красной смородины и вишен исчезали в сторону реки, как в лесу. Это несправедливо. Куда смотрит исполком, если у одного сад величиной с прерию, а, к примеру, Бертулу отпущено столько земли; сколько прилипает к подошвам туфель. Копаясь в земле, люди изнуряют себя…
— Этот уголок мой, — Анни сделала полукруг носиком лейки.
В уголке, кроме яблонь, к сожалению, еще имелись грядки длинного и хилого гороха, стручковой фасоли, моркови и, к несчастью, еще не съеденных гусеницами капустных кочанов.
— Насос у сарайчика. Подносите воду" а и буду поливать.
— Уже бегу… — в болезненной улыбке подергал усиками Бертул.
Бертул вернулся к насосу. Борозды в этих брюкво-бурако-турнепсовых грядках высохли, как пепел. Замша туфель вмиг запылилась, стала серой, как мышиная шкура. Единственные туфли… В какое болото забрел, такие ягоды надо есть. Бертул кряхтя снял туфли и взялся за рычаг насоса.
— Правильно, босыми ногами. Песочек как бархат, — восторгалась Анни, принимая первые ведра.
Чудовищно глубокий колодец, наверное, пробурили местные искатели нефти… Рычаг двигался тяжело, скрипел, как тюремные ворота, вода шла струйками, как у собаки возле столба, но Анни с каждым ведром становилась все радостнее:
— Видите, огурцы подняли головы! Через две недели угощу вас маринованными огурчиками!
Рабский труд оплачивать огурцами… Два стакана вина — рубль сорок, рюмочка ликера, все это он уже оплатил своим обществом. Билеты туда и обратно — вместе около четырех рублей… Бертул, качая насос, считал и пришел к заключению, что после двадцати ведер он все отработал. Улыбаясь, с дрожащими бицепсами, он сообщил Анни:
— Зарядка летним вечером мне нравится, но теперь все же я должен бежать, а то Касперьюст от злости схватит астму.