Естественно, что в Бирзгале Бертул проводил Анни до дома. Авоська со свертками мануфактуры и валмнер-ским окороком руки не оттягивала, но все же было рискованно: городок небольшой, и уже завтра все будут говорить, что худрук побывал у Межляжки дома, И вместе с этим известием он будет списан в глазах остальных женщин, то есть общества.
Надо было пройти мимо пустых рыночных столов. Налево в сторону реки сворачивала усыпанная гравием улочка, и они подошли к знакомому по фотокарточке домику — "чернильному пузырьку" за забором из проволочной сетки и за далиями, у которых распускались первые цветы.
— "Лаймдота", "велта рука", "королевское дитя", — Анни мощной рукой, украшенной серебряной цепочкой, нежно прикасалась к цветкам. Далии сейчас в Латвии в моде, хотя красивыми были всегда.
Бертул еще чувствовал хмель под волосами, и ало-зеленый свет предвечернего солнца превращал уединенный сад в иллюстрацию из книжки сказок. Как хорошо было бы здесь же поужинать и завалиться спать… Поди, уж нашлась бы тахта пошире.
— Подождите! — Анни ушла, оставив авоську в его руке.
Ну да, сама войдет со двора и впустит его через белую "парадную" дверь, которую открывают редко. Так и есть! В прихожей в целлофановых мешках висели зимние вещи, вдоль стены стояли в ряд вымытые бутылки для вина будущего года. Потом его ввели в просторную комнату.
— Вот одна комната. Другая маленькая. — Анни кивнула на стену, где под зеленой тяжелой занавеской, наверное, скрывалась дверь спальни. — Хозяин второй половины дома — бывший шофер больницы, теперь на пенсии. Люди тихие, лишнего не болтают.
Бертул вздохнул:
— Великолепно! Уютно!
Полированные стулья с велюровыми сиденьями, буфет с закругленными углами, карнизы для штор из сверкающего металла, телевизор накрыт вышитой цветами скатеркой, на ней глиняный кувшин. На стене среди других фотографий он приметил цветное фото размером с тетрадный листок с синим морем, пальмами и белым пароходом.
— Это на память, — пояснила Анни, и от нее веяло тяжелым ароматом лилий. — После средней школы я ездила на поездах дальнего следования, потому что ужасно хотелось вырваться из дома. Есть такое село у реки Салацы. Ну, разве что река, а само село… И так изо дня в день. А хотелось увидеть мир… Поэтому я и поступила на работу в вагон-ресторан.
Другой снимок в полированной рамочке показывал нечто вроде большой каменной корчмы, а может быть, даже замок мелкого помещика в тени старых деревьев.
— Первый муж работал здесь агрономом, мы жили на втором этаже, А теперь уж не хочется никуда ехать, свет повидала…