-Спасибо. – ничего не видя, от стоявших в глазах слез, она пила вино, желая быстрее попасть домой и выплакаться.
-Эн! – выдохнул Мика, когда непослушная слезинка покатилась по ее щеке. Он присел перед ней, вытирая слезы. Какая-то злобная часть его мозга радовалась, что она плачет, расценивая это как наказание за Сашку. Но другая, видимо, та, что ближе к сердцу, напомнила, что он единственный, кто может защитить ее здесь, если что-то не так. К тому же Саша точно бы убил его, если бы узнал, что Энну обидели, а Миша, будучи рядом не помог ей. Сцепив зубы он все же произнес – что он тебе сделал?!
-Ничего!
-Сказал что-то?
-Ничего! – она поставила стакан на стол, чтобы двумя руками быстрее стереть текущие слезы.
-Тебя кто-то обидел?
-Миша! Никто меня не обежал! Тем более Лао. Я просто устала, и хочу домой! – и положила руки ему на плечи.
-Хочешь, пошли! – он слишком резко поднялся, и ее руки непроизвольно про скользили по груди, остановившись лишь на поясе брюк. Движение было до того интимным, что у Энны перехватило дыхание.
-Ты же хотел фейерверк посмотреть – прошептала она, смотря на него снизу вверх. Сообразив, что руки так и покоятся на его поясе, она резко отдернула их, сложив на коленях.
-Так ты же домой хочешь?!
-Ну, ты же хотел, фейерверк… и танцы…
Шумно выдохнув, Мика, развернулся к столу и налив себе стакан вина, выпил его залпом.
-Женщины, - проворчал он, наливая себе еще – как определишься, скажешь.
И впервые за этот вечер ушел, оставив ее одну. Вся тоска, копившаяся в душе, выплеснулась наружу. Слезинки падали на скрещенные на коленях руки, и не было у нее сил поднять их, и стереть мокрые дорожки со щек. Что теперь делать? Как жить дальше? Одиночество поймало ее в свои сети, заставляя оплакивать потерянного мужа, друзей, жизнь. Теперь она здесь, в чужом мире, с чужим мужем.
Поднявшись со стула, она поискала глазами Мику, но не нашла, Лао тоже видно не было. От мысли о том, что она до конца жизни будет здесь, одна, ей стало невыносимо больно. «Да что ж я сделала такого, что меня Бог так наказал? За что мне это?» она спрашивала себя и об этом и о многом другом. Она одна, совсем. Некому сказать то, что на душе, не с кем разделить те страхи, что ежеминутно возвращаются. Все эти бесконечные если, так мучительно явственно воспроизводившие в голове все то, что могло бы быть. Ее жизнь с Сашей, в окружении друзей и семьи, в своем мире. «Я всегда буду любить тебя, но, похоже, уже никогда не скажу тебе об этом» мысленно сказала она Саше, и направилась, к сидящей в кругу друзей Нюре.