— Ты чего каркаешь?! — взорвалась Захаровна.
— Так, орать прекращай, лучше давай помолимся и начнём заново обсуждать план, глядишь, и на этот раз с божьей помощью обойдётся. Ну или отделаемся лёгким испугом, — пробурчала бабушка-одуванчик, встала со своего места и направилась к иконе. Повернувшись к подруге, строго посмотрела на неё: — Ты чего села, тушка тюленя, вставай рядом и молись о том, чтобы вернуться в добром здравии!
Захаровна посмотрела на подругу осуждающее, чуть слышно ругнулась, но всё-таки направилась к ней.
— Не преуменьшай мои достоинства, я больше на гиппопотама похожа, чем на тюленя. И вообще, делать тебе нечего, с чего вдруг верующей стала?
— Так после отдыха, где чуть не стали обедом крокодилов, враз поверила в бога.
Захаровна страдальчески закатила глаза и всё же решила внести уточнение:
— Хочу напомнить, что в тот раз пострадавшей стороной были именно рептилии.
Семёновна решила не развивать эту тему, понимая, что подруга права — они тогда знатно отделали крокодилов, и неважно, что Клавдия после потом неделю провалялась в постели из-за сорванной спины. Главное — враг был повержен. А сейчас нужно думать о будущем, посему они встали возле иконы.
— Господи, прости нам, пожалуйста, грехи вольные и невольные, ведомые и неведомые, чаянные и нечаянные, — начала Семёновна, и тут же её перебила подруга.
— Невольные — не грех, так же как неведомые и нечаянные, — пробурчала она.
— Так-то да, но ведь так положено, — неуверенно начала оправдываться Клавдия.
— Неправильно ты молишься, тут главное не врать, а то от молитвы толку никакого не будет. Смотри, как нужно. — Она посмотрела на икону, перекрестилась и начала: — Господи, грешна — каюсь, но совесть не мучает, аминь! Ну что стоишь с открытым ртом, как умалишённая, делай как я, и давай уже обсудим наши насущные проблемы!
Повторив в точности за Захаровной молитву, Клавдия посмотрела на подругу и тут же согнулась пополам, ухватившись за живот, начала сотрясаться своим тщедушным тельцем, издавая звуки, напоминавшие смех.
— Эй, прекращай гимнастикой заниматься, тебе, сухопарая, это противопоказано! — завопила гостья.
Её панику понять можно — в прошлый раз, когда Клавдия так же согнулась, выпрямиться самостоятельно уже не смогла — заклинило несчастную, а затем она ещё целых пять дней провалялась в постели и своим страдальческими стонами разрывала сердце подруги.
— Не истери, — разогнувшись и всё ещё хихикая, остановила зарождавшуюся панику подруги. — Пошли лучше чай попьём, да и есть хочется зверски.