После волшебного слова «есть» Захаровна успокоилась и под аккомпанемент стонущего паркета шустренько последовала вслед за хозяйкой квартиры. Был у них грех — покушать любили вкусно и много. Но если на одной это никак не отражалось, то на второй этот порок отражался в виде лишних килограммов, что ни капельки старушку не расстраивало — она считала, что хорошего человека должно быть много.
— Семёновна, тебя что так развеселило-то, что ты, рискуя здоровьем, согнулась в три погибели? — поинтересовалась Зинаида, сидя за накрытым на быструю руку столом, намазывая на булку толстым слоем масло.
— Так до меня дошло, что мы с тобой святые, прикинь?
— Не поняла? — замерла с бутербродом в руке, так и не успев донести его до рта, бабушка-бегемотик.
— А чё тут не понятого? Нас же совесть не мучает. А учитывая, что она — лучший контролёр, то мы как бы и не грешили с тобой никогда.
— Логично, — согласилась она. И только хотела откусить бутерброд, как подруга остановила испуганным голосом.
— Ты чё, на диете?
И этому была веская причина. Как-то они поехали в Индию в поисках просветления. Зачем им это понадобилась, они до сих пор не понимали. Нашли там учителя — не бесплатно, конечно, но для душевного равновесия никаких денег не жалко. Так вот, посмотрел он Захаровну и тут же пресёк их желание срочно заняться йогой, а предложил начать с медитации. Ну они и согласились сдуру, ведь не знали, что им ещё и поститься предстоит, и эти дни они вспоминают, как адовы муки. Разумеется, на голодный желудок им никак не удавалось уйти в нирвану, все мысли были только о еде, но они старались. Пошли на очередное занятие, сели в подобие позы лотоса и принялись медитировать. Долго мучались, и, кажется вот она — нирвана, но, как назло, появилась муха, которая своим жужжанием сбивала с настроя. Захаровна терпела долго, и всё же её терпению пришёл конец. Она, не открывая глаз, со всей дури ударила наотмашь по предмету, на который предположительно села назойливая гадина, только забыла, что этим предметом был их учитель. Раздался глухой удар об пол, они резко открыли глаза и чуть не умерли от ужаса из-за того, что Зина убила учителя, а они так и не достигли просветления. Когда услышали стон поверженного, у них отлегло от души — ещё не всё потерянно, просветлению — быть, и Зинаида — не убийца.
В итоге учитель попал в больницу с сотрясением, и когда они зашли его проведать, дёрнулся, как от электрического удара, увидев виновницу своего плачевного состояния. Бабушки дико извинялись за инцидент и пообещали впредь такого не допускать. Услышав это, учитель нервно всплеснул руками и принялся их убеждать, что уроки продолжать нет никакой необходимости, так как они уже достаточно постигли. Спорить старушки не стали, им самим голодовка поперёк горла, а нервная система порядком расшаталась из-за недоедания. После этого случая для них диета ассоциируется с адовыми муками. А Семёновна больше не садится с правой стороны подруги, помня, как та уделала учителя, находясь — по его словам — в просветлённом состоянии.