— Пригнитесь, товарищ комвзвода! — крикнул ему из ячейки боец. — Снайпер у них объявился. Из кювета от шоссе бьет. Меткий, сволочь!
— Откуда знаешь, что снайпер? — спросил, пригнувшись, Николай.
— А тут минут пять назад один патроны к доту понес и не поостерегся, высунулся чуток над бруствером. Фриц его с первого выстрела уложил. Точно в висок угодил!
— Значит, снять надо, этого снайпера. Иначе он житья нам не даст. Твоя фамилия Смирнов, кажется?
— Так точно! Я пробовал уже его подшибить, а он мне каску прострелил, — как-то даже радостно поделился Смирнов. — Вот поглядите, насквозь прошла. Я каску-то на шапку надел, вот он и ошибся чуток. А так бы хана мне.
— Товарищ старшина! — к Колобову торопливо подошел Пищурин. — Площадки под пулеметы разметили и утрамбовали. Трофейные гранаты по отделениям распределил. У Павленко два ящика в заначке нашел. Запасливый мужик, этот Федор!
— Хорошо, — одобрил Николай. — Ты не маячь во весь рост. Говорят, снайпер у немцев объявился. Давай-ка покурим посидим.
— Не хочется что-то, — вздохнул Виктор, присаживаясь на дно траншеи. — Не знаю с чего, а как-то не по себе мне сегодня. Вроде в груди давит. И часы утром остановились.
— Ну и что? Может, ударил или завести забыл.
— Да нет, заведенные были. Плохая примета, говорят.
— Ты же высшее образование имеешь, а про приметы говоришь. Лучше подумай, кого мне связным взять. Скворцов ночью ногу вывихнул, просится в отделение.
— Что ж связной… Вот хотя бы его берите, Смирнова. Парень шустрый, исполнительный и труса не празднует.
— Пойдешь ко мне связным? — поднял Колобов глаза на прислушивавшегося к ним молодого бойца.
— Как прикажете, товарищ комвзвода.
— Вот и решили вопрос, — порывисто поднялся на ноги Пищурин. — Я сейчас на твое место дру…
Не договорив, он как-то неестественно обмяк и медленно сполз по стене траншеи к ногам Колобова. По правой его щеке растекалась кровь. Николай схватил сержанта за руку, но пульс уже не прощупывался. Снайперская пуля, войдя точно в левый висок, вышла через правый.
— Убили, — растерянно проговорил Смирнов. — Как же это?.. Я ж предупреждал, что снайпер.
Колобов скрипнул зубами. До боли сжав челюсти, с усилием старался проглотить подступавший к горлу комок. Расстегнув карманы убитого, вынул посмертный медальон и еще не сложенное треугольником письмо. Аккуратный, четкий почерк привлек внимание: «Прощай, моя родная Клавушка! Пишу тебе и сыну последнее письмо. Когда ты получишь его, меня уже не будет в живых. Ты уж прости меня за такие несуразные перемены в моей судьбе. Судимость, штрафная воинская часть. Ты верь мне: я всегда был честным человеком. И погиб честно, защищая Родину. Сыну обязательно скажи об этом, когда он подрастет. Пусть не стыдится своего отца…»