— А подумать — так на кой черт она, эта проверка? Что можно узнать такими допросами? Положим, обо мне при желании можно узнать все. Есть штаб партизанского движения, там точно знают. А о тысячах других? Как тут разобраться? Остается одно — только верить людям.
Бухаров ответил не сразу.
— Да в общем-то они вроде верят. Только уж очень туго.
— Ничего себе верят… — недовольно проворчал Алексей.
— Ну, это ты не скажи. Кому совсем не верят, тех тут не держат. Ты разве не замечал: жил-был в лагере человек, рядом ел, рядом спал, а потом вдруг куда-то исчез. Куда?
— Может, его отпустили на волю.
— Как бы не так!
— А я бы сделал проще: винтовку в руки — и в бой. Вот и вся проверка. В бой пойдет — видно сразу.
— А если я ни капли не виноват, — раздраженно спросил Бухаров. — Если попал, например, раненым, контуженым, наконец? Зачем мне такая проверка?
Алексей не знал, что ответить на это.
— Ну что ж, значит, такова судьба твоя. Тут ничего не попишешь.
— Ага, значит, опять пришли к тому же: лес рубят — щепки летят.
— Да, сложная это штука получается, — покрутил головой Алексей. — Только по мне лучше хоть сейчас в бой, чем еще раз на допрос к Швалеву идти.
— Понять тебя не трудно, тем более, что Швалев не тот человек для этой работы. Еще хуже — он такой не один. Плохо, что так везде! А раз так, — значит, неизбежно щепки полетят, много щепок.
— Беда не только в щепках. Есть еще одна сторона, — продолжил Алексей мысль Валентина, — моральная. Ведь ты учти: люди стремились сюда, к нашим, искренне верили, что «меч им снова отдадут», вернут на фронт, а их, пожалуйста, — за проволоку. Да иной, побывав на допросах, подумает: «Зачем же я сюда шел?». А то и вовсе побоится. Убить веру в то, чем жил, — вот что очень страшно, Валька!
— Ну, слава богу, таких мало. Это, Леша, удел гнилой интеллигенции, вроде нас с тобой, которая извечно ломала голову над смыслом бытия. Посмотри вокруг: многие ли задумываются над этим? Для них все обстоит куда проще: надо, — значит, надо. Что, Васька терзается этими мыслями? Или Анохин? Да им лишь бы во «вральне» поболтать, в очко поиграть.
— Мы не знаем, что они думают. К тому же молчат не все. Ты и сам видишь, что в бараке каждый день до хрипоты спорят. Ты и сам не прочь иногда…
— Правильно, спорят, — перебил Валентин. — Только о чем? Ругают следователей, дураков-начальников, по вине которых они якобы тут очутились. А против проверки никто же не возражает. Считают это делом совершенно нормальным. Вот что достойно внимания, а ты говоришь «спорят».
— Да, тут ты прав. Но все равно не все так думают. Я, например, слышал, что Туров…