За это время Алексей еще раз побывал на допросе, но уже у другого следователя — Мискачева. Этот пожилой, болезненного вида человек в очках не кричал, как Швалев, а молча и тщательно записывал ответы Алексея. Когда допрос закончился, Сушко спросил:
— Почему теперь вы допрашиваете меня, а не старший лейтенант Швалев?
Мискачев блеснул стеклами очков и не скоро ответил:
— Так надо.
— Я хотел бы знать… — снова обратился Алексей к Мискачеву.
Мискачев перебил:
— Можете идти!
Так и ушел Алексей, ничего не узнав о Швалеве.
В лагере же все шло нормально: одни уходили неизвестно куда, другие прибывали. По утрам привычно отправлялись на завод, по вечерам жадно слушали вести с фронтов и терпеливо ждали, когда удастся вырваться из лагеря, пополнить ряды, тех, кто громил врага.
И эта жизнь, ставшая почти привычной, вдруг нарушилась. Как-то утром, выйдя за ворота, ребята увидели, что знакомый конвой заменен другим. На месте прежних стояли молодые солдаты с автоматами, а поодаль три собаковода с огромными овчарками.
— Ты гляди, что придумали, — послышалось в толпе.
— Эти цуцики для нас, что ли? — спросил Алексей.
— А для кого? — ответил Шубин. — Теперь уж настоящий вологодский конвой.
— Не пойду! — вдруг вскипел Алексей и направился обратно к воротам.
Бухаров схватил его за руку:
— Не кипятись. Надо всем, а не по одному… Братва, — негромко обратился он к остальным, — пока собак не уберут, на работу не пойдем.
Колонна зашумела. Кое-кто попытался возражать, призвать к благоразумию, но большинство поддержало Валентина.
— Если хоть одна подлюга согласится, пусть в лагерь не возвращается, — предупредил Валентин.
— Полундра!.. — крикнул Анохин, увидев выходившего из проходной лейтенанта Лавыгина.
Разговоры смолкли. Конвой окружил колонну, собаководы разошлись по своим местам, два по бокам, один сзади.
— Ша-агом марш! — скомандовал Лавыгин.
Колонна стояла, словно ожидая еще какой-то команды. Лавыгин недоуменно посмотрел и повторил:
— Ша-агом марш!
Никто не шелохнулся. Нестройно раздались голоса:
— Мы не уголовники!
— Даешь старый конвой!
— Такой приказ: конвой с собаками, — закричал Лавыгин. — Нечего волынить. Не пойдете — заставлю. Шагом марш!
— Садись! — негромко скомандовал Бухаров.
Люди опустились на запыленные булыжники шоссе. Помощник побагровел, он было потянулся к кобуре, потом опустил руку и закричал:
— Встать, подлюги! Подымайтесь сейчас, же!
Эту картину заметили в лагере, народ хлынул к проволоке, раздались крики, кто-то пронзительно свистнул. Двое из конвоя, направив автоматы на людей за проволокой, закричали: