— Как будто у немцев артиллерии нет…
— А когда это будет? — спросил все время молчавший Кресов.
— Сегодня, братцы, сегодня. Вот-вот начнут…
— Ну ладно, — заметил Беда, добродушно настроенный после еды, — будем надеяться, что нам этой чести не окажут.
— В том-то и дело, — захохотал Валентин, — что пойдем мы, наша рота.
Беда глупо уставился на Валентина, а Шубин и Алексей переглянулись, будучи уверенными, что тот «разыгрывает» Тимофея.
— Вы что? Вы серьезно, Бухаров? — выдавил он с трудом.
— Вполне, товарищ Беда. Да, да, я говорю вполне серьезно, — обратился он к остальным.
— Вот уж не думал, — протянул Шубин.
— Три дня осталось! — с отчаянием воскликнул Беда. — Ведь три дня, и мы уж никогда бы не попали в такой ад. Не понимаю, кто тебя просил соваться со своим дурацким проектом? Тебе что, еще один орден нужен? Так возьми мой! Я его тебе так отдам.
Бухаров слушал Беду молча, но ребята видели, как сжимались его полные губы, вздувались жилы на лбу. Голубые, обычно приветливые, глаза наливались холодной синью. А Тимофей не замечал приближающейся грозы и продолжал, словно все еще зависело от Валентина:
— Тебе что, больше всех надо? Звездочку Героя хочешь получить?.. — И вдруг, взглянув на Валентина, замолчал на полуслове.
— Ты, гадина, — прошипел Валентин, и его рука привычно потянулась к автомату.
Шубин бросился к Валентину:
— Спокойно, Валька. Разберемся без драки.
Валентин убрал руку, но никак не мог подавить свой гнев.
— Мне не нужен твой орден, Артист… И звезда тоже… Мне душа твоя нужна, предатель. И я ее вытряхну сегодня. Когда ты пришел сюда, я думал, что ты изменился. Но ты остался таким же подлецом, как был.
Беда понял, что зашел слишком далеко. Он вмиг стушевался и залепетал:
— Что вы, что вы… Я вам ничего не сделал, Бухаров.
— Не сделал? А в карцере я по чьей милости сидел? Забыл?
Тимофей вспомнил лагерь, допрос у начальника и побледнел. Верхняя губа его жалко задергалась, рот скривился в каком-то подобии улыбки.
— Я же не виноват, честное слово, не виноват. Я не нарочно тогда сказал. Он подловил меня на слове.
Только теперь Сушко и Шубин поняли, о чем идет речь. Тогда, выйдя из карцера, Валентин им ничего не сказал. Сейчас все стало на место, и Шубин, за минуту до этого хотевший предотвратить драку, теперь сам был готов начать ее.
— Ах ты, гад, сука продажная, — вскипел он. — Так вот кто тогда настучал Голдобину!.. — Он готов был навалиться на Тимофея, поднявшего руки для защиты. Пришлось вмешаться Алексею.
— Подождите, успокойтесь! Не время сейчас сводить старые счеты.
— Это не счеты, Лешка. Это расплата за предательство. Из-за таких стукачей люди ни за что гибнут. А они живут. Живут и считают, что этим осчастливили человечество. Как ты попал в минроту? Скажешь, тебе повезло?