— Так я без конвоира туда пойду?
— Зачем же вам теперь конвоир? — засмеялся начальник. — Вы ведь на фронт отправляетесь по зову сердца?
— Так точно!
— Вот видите, а вы — «конвоир»! Дорогу-то к вокзалу знаете? Туда лучше через пойму идти, так ближе. Ну, удачи вам!
Николай, еще не свыкшись со столь резкой переменой в своей жизни, еще несколько секунд постоял перед улыбающимся начальником и, сказав ему «спасибо», четко повернулся через левое плечо, вышел из кабинета.
«Эх, как жаль, — подумал он, — что Катюша уже уехала, не узнав об этом. Ну, да ничего, сегодня же напишу ей письмо».
Время между тем перевалило за полдень и солнце пекло немилосердно. С северо-запада от озера Ханка на город наплывала сизо-черная туча, и Колобов, чтобы успеть до дождя, торопливо шагал к железнодорожной станции напрямик, через речную пойму по некошенной в этом году траве. В душе у него все пело и ликовало. Он дышал и не мог надышаться, любовался и не мог налюбоваться кипением луговых цветов — синих, голубых, желтых, красных. Даже стежки, протоптанные домашней живностью к водопою, казались ему удивительно живописными.
А поля? А широкий простор, раскинувшийся за ними далеко на юго-запад, до самых маньчжурских сопок?! А речка Раковка? Чистейшая прозрачная вода шумно бурлит, омывая разбросанные по руслу валуны, спешит к морю. Лишь у самого берега лениво плещутся пенные язычки. Почему же раньше он не видел всего этого?
От приближающейся тучи тянуло свежим ветром и прохладой. И она тоже казалась Колобову по-своему прекрасной и неповторимой.
Перейдя по камням через речку, он двинулся к городской окраине. На железнодорожной станции пыхтели маневровые паровозы, по улицам грохотали грузовики. От заводов и мастерских доносились глухие и тяжелые удары паровых молотов, визг циркулярных пил, звон металла.
Военная пересылка располагалась в двухэтажном здании старинной постройки, обрамленном высокими тополями и аккуратным деревянным штакетником. Сразу у входа, в самом начале длинного коридора, Колобова остановил пожилой сержант с красней повязкой на рукаве залатанной в нескольких местах гимнастерки. Худые икры ног в обмотках, вместо полагающихся ботинок — лапти.
— Все для фронта? — кивнул на необычную обувку Колобов, но сержант шутки не принял.
— Ничего, в них сподручнее. Вы с пакетом? — спросил он неожиданно густым басом.
Взяв из рук Николая пакет, внимательно осмотрел печати и совершенно бесшумно ушел куда-то по коридору, велев Колобову подождать. В здании застыла вязкая тишина. Кабинетов в коридоре много, но ниоткуда ни звука. «Людей тут нет, что ли? — размышлял Николай. — Какая же это пересылка?»