Пассажиры сошли с парома и столпились у прохода. Куен стояла позади какой-то дородной женщины в сережках, которую она приметила еще на пароме. Судя по всему, это была торговка с угольных копей. Парня с велосипедом, одетого в белую рубашку, полицейские задержали.
— Встань здесь и жди! — сказал ему полицейский в берете с сигаретой во рту.
— Но вы отдайте мне удостоверение!
— Сказано, подожди!
Протискиваясь через узкий проход, полная женщина улыбнулась пожилому чиновнику с усиками в длинном черном платье и тюрбане.
— Здравствуйте, сержант Ки!
— А, Тан Лой, откуда вы? Есть что-нибудь интересное?
— Найдется, заходите завтра.
Куен попробовала незаметно проскользнуть следом за женщиной.
— Стоп, а вы куда?
Полицейский в берете преградил ей дорогу. Девушка улыбнулась.
— Я приехала навестить брата.
— Кто такой? Кем работает? Где живет?
— Брата зовут Хан, он капрал местной охраны в Кыаонг, а родом он из уезда Хайван.
Полицейский в берете бросил взгляд на сержанта Ки, тот раздвинул губы в улыбке:
— А, сестра Хана! Что у тебя в узле?
— Кое-какая одежда, господин сержант, и гостинцы из дома для брата. Я сейчас развяжу, можете проверить!
Сержант покрутил ус.
— Не надо, проходи. Увидишь брата — передай от меня привет, скажи, будет случай — пусть заглянет в гости.
— Хорошо, господин сержант!
Куен быстро выскользнула за забор и улыбнулась про себя: вот уж не ожидала, что брат сборщика Шана окажет ей такую услугу! Ладно, придется зайти в Кыаонг, отблагодарить его.
И Куен зашагала по тропинке мимо холма.
Над заливом Байтылонг вставало солнце. И небо, и море замерли в тишине. Сотни скалистых островков самых причудливых форм казались стадом фантастических животных, резвящихся на зеркально-гладкой сини залива. Далеко в море маячили крохотные паруса джонок — точно стаи бабочек порхали над водой.
Еще неяркие солнечные лучи осветили горы, цепью тянувшиеся вдоль побережья. Путник, идущий по мощенному камнем шоссе, все время испытывает ощущение, будто горы вот-вот обрушатся и раздавят его. Они стоят плечом к плечу, высокие, густо заросшие зеленой щетиной леса, словно скрывая от человека какую-то им одним известную тайну.
Если идти вдоль подножия гор, то видишь, как меняется их облик: чем дальше, тем все меньше и меньше становится растительности, и наконец открываются совсем голые отроги, подставившие солнцу свои черные морщинистые спины. На их склонах, ближе к вершинам, чернеют какие-то холмики, похожие на муравейники, над ними постоянно курится дым. И все темнее становится небо — в воздухе висит черная пыль, и, если ветер дует с моря, пыльная завеса становится непроницаемой, как туман. Здесь горы изрезаны гигантскими черными ступенями, отвесные их уступы ярко блестят на солнце. Громоздясь друг за другом, ступени, кажется, ведут в небо, на них натыкаешься повсюду, куда ни кинешь взгляд. В первое мгновение эта огромная неожиданная чернота ослепляет и глаз просто не различает никаких деталей. Но постепенно становятся видны черные пласты угля и люди — крохотные муравьи, копошащиеся на гигантских уступах. Если присмотреться внимательнее, можно различить даже светлые пятнышки нонов, маленькие согбенные фигурки, бегущие за вагонетками, которые цепочками движутся взад и вперед мимо кивающих ковшей экскаваторов.