Всю ночь просидел Хой не смыкая глаз перед тускло горящей керосиновой лампой. Ночь была такая жаркая, душная, что казалось, померкло даже звездное небо.
Было уже за полночь, когда Тхао тихо окликнула его: «Иди отдохни немного». Но Хой продолжал молча сидеть на бамбуковой скамье. Тхао подошла и тихонько встала у него за спиной, положив руки на плечи мужа.
— Послушай, иди отдохни, ведь так и заболеть недолго…
— Присядь, — Хой тяжело вздохнул. — Конечно, я очень виноват и перед тобой и перед детьми.
— О чем ты говоришь?
— На этот раз я постараюсь помочь тебе, только не знаю, что смогу сделать!
— Рис, который ты привез, избавит детей от голода, а через несколько дней подоспеет и новый урожай. Единственное, о чем я тебя прошу, — останься с нами, не уезжай; когда ты с нами, у меня душа на месте, все же не так страшно. Ведь отца-то забрали!
Хой посмотрел на жену. При свете керосиновой лампы лицо ее казалось еще более осунувшимся. Он опустил голову. Острая жалость к ней, к детям и досада на самого себя пронзили его.
— Иди ложись! — напомнила Тхао. — Завтра у нас немало дел.
— …Послушай, Тхао… я ведь вступил во Вьетминь…
Тхао покорно вздохнула и вскинула на мужа усталые глаза.
— Я постоянно тревожилась за вас с Донгом, пока ты был в Ханое. Конечно, ты волен поступать так, как считаешь правильным. Только будь осторожен. Иначе я начну беспокоиться. Они все присматриваются, принюхиваются, подстерегают. Теперь староста присмирел, но достаточно одного неосторожного шага, и они тут же придерутся к случаю. Может быть, тебе побыть немного дома, а потом уехать в Ханой? Здесь ты в их власти, все может случиться.
— Нет уж, хватит на этот раз, останусь в своей деревне. Времена изменились, ничего они со мной не сделают!
В дни, когда на полях началась уборка весеннего урожая, до жителей сел на берегах Лыонга долетели слухи о восстании в военной зоне. Хой замечал, что даже самые робкие сейчас заговорили о событиях в Донгчиеу, Тилинь, на копях в Даокхе. Особенно много говорили об этом учащиеся, приехавшие на летние каникулы в деревню, и даже дети из семей представителей сельской власти не были исключением. Они привезли с собой массу новостей из Хайфона, Хайзыонга и других мест.
Как-то вечером к Хою пришел Лиен, сын сельского писаря, и сказал: «Папа приглашает вас зайти к нам». Лиену было лет девятнадцать, он учился в Хайфоне в частной школе. Хой удивился: до сих пор писарь не знался с их семьей, откуда вдруг такая обходительность? Что ж, решил он, схожу узнаю, в чем дело.
Писарь встретил гостя одетый в нарядное платье, с тюрбаном на голове. Он предложил Хою сесть, крикнул дочери, чтобы заварила чай, и стал расспрашивать, что нового слышно об отце, как здоровье детей, жены, и все не мог нахвалиться на «учительшу» — какая она хорошая хозяйка. Потом вдруг понизил голос и сказал доверительно: