, а за килограмм муки дают два килограмма риса. Рисовую муку из Китая прекратили привозить, и в Ханое и Хайфоне стали продавать вермишель из марантовой муки. Сколько ни привези ее на рынок, всю раскупят. Вот тут-то и помогла «машина» Донга. С помощью этого примитивного приспособления мать с дочерью зарабатывали и на рис, и на другие расходы по хозяйству. Из марантовой муки пекли блинчики, варили болтушку, а отходами кормили скотину. Труднее всего переживать месяцы между урожаями. В апреле-мае начинает поспевать рис, а дальше даже загадывать страшно, ведь все зависит от риса, а урожай — от неба…
На пороге дома появился старый Зяо в тюрбане.
— Я пошел в Тяо, к больному. Ты дома будешь? Если задержусь, обедайте без меня.
— Хорошо. К тому времени и Хиен из школы придет, вместе пообедаете.
Тхао проводила старика взглядом. Он стал с ней уважительней, видать, оценил наконец ее труды. А она большего и не требовала. Теперь поскорее бы прошли эти трудные месяцы, а тогда уж ничего не страшно…
Девочки, взяв по хворостинке, погнали гусей на улицу.
— Не забывай про сестренку, Ван! А то заиграешься, оставишь ее одну…
Сестры, весело болтая, погнали гусей. Нга помахивала прутиком и распевала в такт: «А-ист… цап-ля… жу-ра-вель…» Младшая была любимицей Хоя. Когда знакомые услышали, что девочку назвали Нга[10], все решили, что старик Зяо с сыном ударились в романтику. Только Тхао знала, почему муж выбрал для дочки это имя: он был страстным поклонником далекой России. Нга родилась в тот год, когда на Россию напали немцы. Хой тяжело переживал это, он не спал ночами, ворочался, вздыхал. Тогда-то и решил он дать своей дочери имя Нга. Теперь, возвращаясь из Ханоя, он всякий раз подробно рассказывало победах русских. Тхао не могла дождаться дня, когда Хой приедет, ведь, он обещал на этот раз пробыть дома не меньше трех месяцев.
«А-ист… цап-ля… жу-ра-вель…» — доносился звонкий детский голосок. Вдруг вдали послышался странный низкий гул. С каждой секундой он приближался, угрожающе разрастаясь и надвигаясь на деревню. Тхао похолодела. «Ва-а-ан!» — закричала она не своим голосом, выбегая на улицу. Ван стояла на тропинке и, держа сестру за руку, удивленно смотрела в небо. Тхао подбежала к детям и едва успела утащить их и спрятаться в кусты, как над головой загрохотало и самолеты, огромные, черные, в грязных разводах, один за другим стремительно пронеслись над ними, едва не задевая за верхушки бамбука. Откуда-то сорвалась испуганная стая птиц. Самолеты давно пролетели и исчезли над садами вай на другом берегу Лыонга, а Тхао все еще испуганно прижимала к себе девочек. Она успела заметить, что самолеты были необычные, как бы двойные, и на них отчетливо различались белые круги со звездами.