– Ваш чай, – хмуро сообщила женщина средних лет, открывая локтем дверь и внося в комнату тяжёлый серебряный поднос, на котором стояли маленькие чашечки, почти игрушечный чайник, такая же сахарница и маленькая тарелочка с печеньем.
Если бы Змей судил о состоятельности хозяина по предложенному угощению, то счёл бы барона очень небогатым человеком. Однако припомнил рассказ Тмирны о проверке его счетов. Как выяснилось, оплата контракта на болтушку вовсе не явилась для Бьюринга серьёзной тратой. Стало быть, здесь не принято пить чай в такое время, либо служанка выказывала таким образом своё возмущение вздумавшим потревожить её гостям.
– Госпоже наливать? – спросила женщина, расставив принесённое по столику, и подозрительно оглянулась на глубокую нишу, в которой стояла полускрытая тяжёлыми занавесями кровать.
Видимо, и валяться среди дня тут тоже считалось дурным тоном, – перевёл для себя Змей и резко махнул рукой, давая прислуге понять, что она может быть свободна.
– Можете идти, мы сами нальём.
Проследил за тем, как она выходит, и сердито фыркнул. Этот дом не нравился ему с каждой секундой всё сильнее. И дело было даже не в дерзости и недоброжелательности здешних слуг и не в неприветливости их хозяина. Всё это Дагорда ничуть бы не задело, случалось встречать разных людей и бывать в разных домах. Беспокоило его другое – ощущение неумолимо надвигающейся опасности. Оно было пока ещё призрачным, как вечерняя тень, но упорно росло, и если бы граф имел сейчас право делать то, чего хочется ему, он немедленно отдал бы кучеру приказ закладывать карету. А сам схватил бы в одну руку жену, в другую незнакомую пока болтушку и немедленно утащил к этой самой карете. О том, что переход из этого захолустья по пирамидке может и не удаться, Тмирна предупредила два раза.
Минут через пять дверь бесшумно приоткрылась и крепко захлопнулась, звякнул засов, а через пару секунд чайничек взмыл в воздух, перевернулся, из носика точно в чашечку ударила душистая струйка. И сразу же чайник вернулся на место, ниоткуда появился пузырёк, и три тягучие капли зелья, упавшие в чашку, немедленно растворились в чае. Затем чашка взмыла вверх, и лишь в этот момент Змей рассмотрел, как в стоящем напротив него кресле начинает проступать силуэт женской фигурки.
– Ты сильно рассердился? – выпив чай, спросила фигурка голосом Лэни, и звучал он тускло и утомлённо. – Не злись, зайчик, бывают непредвиденные обстоятельства… Святая Тишина, как устаёшь от этого зелья… я немного полежу, потом всё расскажу.
– Конечно, я рассердился, – подхватывая её на руки, проворчал Змей. – А ты на моём месте не злилась бы? Только честно.