Братва победно ликовала, не подозревая, что вновь просто задобрена заурядной облавной чаркой. В точности как летом — было улучшено питание. Отпуска на берег давались по первому желанию. На нижней палубе даже поставили большой стол с любыми газетами. В том числе с большевистской «Новой жизнью». Матросы толпились тут целыми днями, бдительно следя за развитием событий в восставшем Кронштадте, Петербурге, Москве и других городах бурлящей России. Обсуждая прочитанное, по привычке азартно спорили. Но сами уже если рвались, то лишь на берег. В том числе потому, что Кронштадт не сумел устоять против пулемётов, срочно присланных из Германии. Управляли дюжиной скорострельных новинок специально отобранные офицеры — молчаливые, с немецкой выправкой.
Вдруг представитель военной организации ЦК РСДРП пригласил Соколова, Паршина и Никифорова на явочную квартиру. Там они переоделись в отменные штатские костюмы, белые сорочки, новые штиблеты. В плащах, котелках и шляпах все стали настолько другими, что едва узнавали в огромном зеркале даже себя. Когда получили браунинги, появилось ещё несколько братишек с гвардейскими ленточками на бескозырках. Дальше путь лежал в здание Вольноэкономического общества. Уже там представитель военной организации Николай особым тоном сказал:
— Ну, гвардия, вам доверено охранять Владимира Ильича.
Соколов аж крякнул от неожиданности. Пётр ошалело закрутил головой, пытаясь увидеть Ленина. Не удалось. Обернулся к Николаю, чтобы спросить, где вождь. Рядом с ним откуда-то возник невысокий крепыш с изрядной лысиной. Он тут же проскользнул под мышкой у кого-то из братвы и шустро направился к сцене, на которую махом вознёсся. В быстром поклоне залу блеснул своей лысиной. Потом неторопливо поклонился правой стороне и звонко закартавил:
— Это вам, господа меньшевики. От имени всего пролетариата России за спасение царизма. Если остальные поведут себя так же, м-м-м, благоразумно, думаю, благодарный государь скоро назначит господина Троцкого на место генерала Трепова.
Раздались аплодисменты, которые тут же заглушил возмущённый ор, топот и свист. Пётр изумлённо таращился на солидную публику. Тут могла начаться свалка даже без жандармов или переодетых шпиков. Как в такой обстановке защищать на далёкой сцене Владимира Ильича? Неведомо. Тем более, что судорога свела пальцы на рукоятке браунинга. А Ленин, забавно прохаживаясь на полусогнутых ногах по сцене и комично покачивая головой, спокойно переждал гвалт и по-прежнему ехидно продолжал:
— Разрешите, господин Троцкий, пока можно, выяснить, как вы будете расстреливать и пороть нагайками восставших: на основе высочайше дарованной Конституции или без оной — просто по старинке?