Я снова открыла страницу, на которой остановилась, но у меня не хватало смелости продолжить чтение. Почерк кормилицы Марты становился все неразборчивее от строчки к строчке, видимо, силы почти покинули ее. Я пролистала несколько страниц вперед. Здесь уже явно писал кто-то другой. Буквы были уже не маленькими и заостренными, а большими и размашистыми.
Бостон, 1760
Я – Мюриэль Кэмерон. Двенадцать лет назад вместе с этой книгой, моим амулетом и горсткой других вещей я приехала в эту прекрасную страну. К сожалению, моя кормилица Марта не пережила мой отъезд, но я не одинока. Недавно я вышла замуж и вчера родила здоровую дочку.
Поэтому мне кажется необходимым заполнить еще одну страницу этой книги моей историей. Я не забуду, от кого идет мой род, и мои дети тоже не забудут этого. Вот почему, пока жива, я буду записывать здесь своих потомков и надеюсь, что когда-нибудь кто-то будет вести дальше эту родословную. Чтобы показать, что трусливое убийство моих предков не уничтожило Кэмеронов, а только ослабило. Однажды множество Кэмеронов населят этот мир, и настанет время возмездия за несправедливость, которую нам причинили.
То, что Мюриэль начала здесь, затем наполнило всю книгу. Страница за страницей сначала она, а затем кто-то другой записал здесь родословную моей семьи. Судя по всему, прошло не меньше десяти поколений. Некоторые семьи занимали целые страницы, так много было у них детей, для некоторых хватало одной строчки. В целом я могла с уверенностью утверждать, что линия Кэмеронов не завершилась в 1740 году. Когда я перевернула последнюю страницу, мои руки задрожали.
Здесь чернила еще были темно-синими, не таким выцветшими, как на первых страницах. Красивым лаконичным почерком моей бабушки было написано:
Анна Льюис + Роберт Миллер
Лорейн Миллер + Кеннет Уоттс
Саманта Уоттс
Значит, это правда. Я действительно потомок Кэмеронов. Но разве это имело для меня какое-то значение спустя такое количество времени? Могла ли я или хотела ли осуждать Пейтона за то, что он сделал так давно? Снова и снова мне вспоминался наш поцелуй. Он не был наигранным. Он был настоящим, полным любви, я чувствовала это. На глаза снова навернулись слезы. Я действительно влюбилась в этого шотландца, и, как будто одного этого было недостаточно, все остальное оказалось правдой.
И как возможно то, что мне снились эти сны? Что рассказ Роя оказался правдой, и доказательством тому служило то, что было записано в книге моей бабушки? Это было наше с Пейтоном предназначение.
Я закрыла книгу и задумчиво закусила губу. Я не могла дальше думать об этом, потому что его образ явно вставал передо мной. До сих пор я чувствовала его руку на своей руке, слышала его голос, который пел эту старую песню о любви, и видела эту невыразимую боль в его взгляде.