Я дошёл до центрального рынка Амагасаки, купил в канцелярской лавке набор пастели из двенадцати цветов и альбом для рисования, затем вернулся домой. Хозяйка лавки взглянула на мой пакет с покупками всё теми же глазами сонной кошки.
То, как я без единой мысли в голове пошёл за девушкой. Как у меня забилось сердце. И ещё ощущение пустоты в тот миг, когда я потерял её из виду… Наверное, пустота возникла как раз в том месте моего сердца, где рождаются слова. Я подумал, не пришло ли время уезжать и отсюда. Подумал об этом без всякой на то причины и сел разделывать требуху. За окном нескончаемой дробью стучал дождь.
Пришла тётушка Сэйко.
— Льёт и льёт, а? — сказала она. Я удивился. Такие любезности прямо с порога я слышал от неё впервые.
— В дождь всегда настроение — дрянь, — добавила она.
«Вода небес любви подобна», — вспомнил я почему-то строку из стихотворения Накано Сигэхару.[23] Я прожил столько лет, всё ещё не зная слов вроде любви или, скажем, привязанности, но голова у меня, тем не менее, была до отказа набита чужими рацеями на эти темы.
— Помнишь, ты сказал, что тебе моя песня понравилась?
— А, да… Вы уж простите за вольность.
— Ничего, ничего.
Я вдруг почувствовал, что от тётушки немного пахнет алкоголем.
— Забыть не могу, как ты согласился тогда сходить вместо меня… Даже глазом не моргнул!
— Да хватит вам, честное слово…
— Ведь если чего не так, на тебе бы места живого не оставили!
— Да уж…
— Из-за каких-то грошей… Спасибо тебе, честное слово, спасибо.
— Я, знаете, трус такой, перепугался — стыд сказать.
— Ну и что?! Да на твоём месте любой бы перепугался! Думаешь, мне, что ли, не страшно? Ещё как страшно, вот я тебя и попросила. И спасибо, что не подвёл.
— Да что вы, ну…
— Не хотела я тебя на такое посылать. Кого другого — ладно, но не тебя… Слушай, можно я у тебя тут ещё попою, а?
Я удивился.
— Если не помешаю, конечно…
— Нет, нет, нисколько.
Я представил себе, как тётушка Сэйко сидела дома, как с полудня выпивала под дробь дождя. И как, не находя себе места, пришла, в конце концов, сюда. Задница, очевидно, маслянилась не только у меня.
Старушенция Огин
Замуж собралася,
А до сотни девице
Год один остался.
С дерева орешков
Набрала
До черна накрасила
Зуба два.
Волосёнка три
Расчесала
А на плешине заколка
Из коралла
Ай, одежды красныя,
Ай, старуха страстная,
Ай, ты колченогая,
Ай, дорога долгая,
До Кумано к жениху…
— В провинции Ига[24] так поют, — сказала она. — Родилась я там.
— Интересная песня.
— Интересная, а? Глядишь, я вон тоже в девяносто девять замуж выйду. Что скажешь?
— А-ха-ха, — громко рассмеялся я. Но не прервал работу ни на секунду — не такой я дурак. Я прекрасно понимал, что этого она мне не спустит — ни пьяная, ни трезвая.