— Дядька! — раздался голос мальчика.
Я обернулся. На мгновенье он остановился, но тут же подбежал ко мне и нарочно наскочил на меня. Улыбаясь при этом до ушей.
— Дядька, скажи, что не простишь.
— А?
— Ну скажи: не прощу!
Он что-то задумал. Я понял это по его глазам.
— Ну скажи!
Я заколебался, не зная, что ответить. Но молчать тоже не мог. Не останавливаясь, я ещё немного подумал, затем сказал:
— Ладно. Вот тебе, пожалуйста: не прощу.
— А почему? Почему не простишь?
Я снова не нашёлся с ответом.
— Почему не простишь, а?
— Потому, что глядел на твою жабу.
— Во как? Дядька, а ты ведь съел ту черешню, что тебе Ая отнесла, а?
— …
— Съел же, ну?
— Съел.
— Ну вот! Значит, папка прав был!
— А?
— Ну, говорит, парень даёт! Пустое блюдо назад притащил!
У меня отнялось дыхание.
— Интересный, говорит, парень.
— А чего тут интересного, что я черешни съел?
— Дядь, ты ведь в неё втюрился, а?
Полуденное июньское солнце иглой впилось в глаза.
— Я когда жабу домой принёс, Ая рассердилась — жуть. Орала на меня, орала, вот такую рожу сделала, — сказал Симпэй, оттянув кожу под глазами вниз. — А потом юбку приподняла и как запрыгает. Я-то черешни не ел. Дурак я, что ли? Вот она и пошла к тебе, дядь, чтоб тебе её дать, черешню эту, которую я не ел. Жилец со второго этажа съест, говорит. А нет, тоже не беда: нашему Го, говорит, отдам.
— …
«Наш Го», очевидно, был тем парнем, который открыл мне дверь, когда я пошёл вернуть блюдо. Рассказ был почти бессвязный, но указывал, казалось бы, на то, что в тот вечер, когда Ая поднялась ко мне в комнату с блюдом черешен, в комнате на первом этаже был и Симпэй, Маю да ещё этот парень по имени Го, и что Ая пошла наверх, предварительно посоветовавшись с двумя мужчинами. Быть может, как раз Маю и подал ей идею отнести блюдо с черешнями мне. В таком случае было бы только естественно предположить, что Маю прознал о том, как я шёл за его любовницей по пятам. И что «наш Го» пришёл к нему как раз для того, чтобы доложить об этом. Я вспомнил, как украдкой взглянул на её грудь. Попробовал понять, зачем. Я смотрел на неё с вожделением — это было ясно. Но что же интересного Маю нашёл в пустом блюде? Имелось ли в виду, что такой наглости он от меня не ожидал? В таком случае он составил обо мне ошибочное представление.
Нет, наверняка, всё было не так. Во-первых, вполне возможно, что когда Ая поднялась ко мне в комнату, внизу были только этот «наш Го» и Симпэй, и что Маю узнал о черешнях впоследствии. Во-вторых, он мог назвать меня «интересным парнем», не зная о том случае на рынке. Как бы там ни было, Ая пришла ко мне в комнату не просто так, а с определённым намерением, то есть её приход что-то значил. «Юбку приподняла и как запрыгает»… От слов мальчика моё сердце задрожало. Горечью и негой.