— Хотите знать, как она живёт сейчас?
— …
— Да ладно вам! Конечно же хотите, а? Вы же от неё без ума были…
Яманэ подвигал языком во рту, усмехнулся.
— Знаете, она однажды нашла у вас в комнате кинжал. Среди вещей в стенном шкафу.
— Кинжал? Не было у меня никакого кинжала.
— Да ладно вам, вы что, за дурака меня держите? Честное слово! Я и так всё прекрасно знаю. Что вы собирались убить его. А она видела и кинжал, и написанный вашей рукой текст, в котором вы на манер древнего самурая излагаете, отчего враг заслуживает смерти. Очень на вас похоже — вы же у нас большой любитель древностей.
— …
— От идеи убить его вы, как видно, отказались. Вместо этого вы столкнули в пропасть самого себя. И с тех пор так и живёте — загнали себя в угол и истязаете себя, день за днём. Иначе разве стали бы вы все свои силы тратить на такое? На дело, которое и вам кажется идиотским? Вон и хозяйка «Игая» то же самое говорит.
— Ты что, и с ней виделся?
— А как же? Говорит, мол, первый раз вижу, чтоб человек ради такой ерунды так потел. А вы куда, кстати, тот кинжал дели?
— …
— Послушайте, вы ведь и сами прекрасно понимаете, что есть работа, которую дано делать вам и только вам. Скажете, нет?
Разумеется, я понимал, на что он намекал. Но ответил ему так:
— Сейчас мне это не по силам. Пойми, Яманэ, я — просто недоумок. Человек, потерявший своё место на земле.
— Это не так.
— Думаешь, твои слова дойдут до меня? До такого, каким я стал сейчас?
— Да что вы ноете, честное слово! Не дитя же!
— Я не ною. И не в чем не раскаиваюсь.
— Вы действительно так думаете?
— Ага. И живу, как видишь, без забот.
— Что? Без забот? Да как у вас только язык поворачивается такое сказать!
— Да пойми ты, в конце концов: я в себе отчаялся!
— …
— И отказался от всего. За исключением, разве что…
— Вы глаза не отводите!
Я сердито взглянул ему в глаза.
— Послушайте, вы ещё пишете книги?
— Книги? Вот ещё!
Яманэ разочарованно прищёлкнул языком.
— Я вам вот что скажу. Вам остаётся только один путь — писать. В каждом человеке есть что-то, что нельзя утихомирить иначе. Хотя от писательства тоже толку мало. Писать — всё равно что ловить ситом луну со дна пруда.
— Глупости…
— Эх, вы! Зря я к вам приехал, честное слово, зря! Если вы больше не пишете, я с вами порву, так и знайте!
— …
В то время, когда я познакомился с ним, мою книгу «Деревенские похороны» почему-то согласились напечатать в одном журнале. «Мой друг», — так его представила мне Масако. Яманэ был столь же нечеловечески серьёзен, как и я.
Всё началось с того, что, угнетённый жизнью служащего, я бился, стонал, тщетно жаждал чего-то, что дало бы мне силы жить дальше. И однажды в лавке древностей города Сибата провинции Этиго