моё внимание привлёк кинжал. По словам лавочника, его продала ему молодая вдова, уверяя, что до смерти мужа знать о нём не знала. На клинке значилось: «Аватагути Ооминоками Тацацуна»,
[33] а на лезвии была одна глубокая выщерблина. Я повернул лезвие и взглянул на своё отражение. С лезвия на меня грустно взглянул молодой человек с исхудавшим лицом. Вернувшись в Токио, я спрятал кинжал в стенной шкаф. Казалось бы, на этом дело кончилось. Но я был готов поклясться, что в шкафу поселился призрак прежнего владельца. Словно одержимый его духом, я написал книгу на одном дыхании.
Я сходил в лавку по соседству купить закусок, вернулся, и оказалось, что за время моего отсутствия пришла тётушка Сэйко и уселась выпивать вместе с Яманэ. Я мгновенно почувствовал, что добром дело не кончится. Она принесла нам сасими[34] и ещё шашлыки из нарезанной мною требухи.
— Наконец-то! Слушай, чего этот тип ко мне привязался? Всё выспрашивает у меня чего-то, выспрашивает, вздохнуть спокойно не могу!
— Я же просто спрашивал её, как вы тут живёте!
Ещё до её прихода Яманэ выпил со мной полбутылки сакэ и успел немного захмелеть.
— Пристал и допрашивает, как следователь какой… Икусима, скажи ты мне, что это за тип такой?
— Просто приятель мой, из Токио.
— Это он мне и сам сказал, когда в закусочную пришёл. Да только чего он всё выспрашивает-то? Всю подноготную из человека вытягивает…
— Яманэ, который час?
— Без четырёх минут девять.
В закусочной сейчас время — самое бойкое. И я задал этот вопрос, желая напомнить ей об этом. Но она и не шелохнулась. Хотя, в тот раз, когда она пришла узнать о моей ранке, она не провела у меня и пяти минут. Я разложил перед нами купленную закуску, поставил на пол холодные банки пива. Мы немедленно взяли по одной и выпили. После чего тётушка Сэйко сказала:
— Ты уж прости, но меня от этого типа мутит.
— А? — испуганно воскликнул я.
— Тебе он, может, и друг-приятель, не знаю, да только пришёл он ко мне и спрашивает про тебя: «Чего это его в такую дыру занесло?» А я ему говорю: «Чего ты ко мне-то пристал? Моё это, что ли, дело?»
— Простите меня, пожалуйста, это я зря, конечно, — проговорил Яманэ, и на его губах выступила пивная пена.
— «Зря»? А может, и не зря, как вас там, господин хороший. Теперь ясно, что вы про нас думаете. «Такую дыру…» Это как, спрашивается, понимать, а?
— Ой, и правда, простите пожалуйста, оговорился.
И окно, и дверь в коридор были открыты настежь, но жаркий воздух висел в комнате удушающим облаком.
— Слышь, Икусима, — сказала тётушка Сэйко, — а ты вот только что сказал, что этот вот тип — приятель твой из Токио. Но ведь тогда получается, что вы с ним одного поля ягода! А?