С начала войны жизнь его резко изменилась. Гастроли ушли в прошлое, жизнь Мухина замерла и стала похожа на какое-то болото. Он иногда, как и прежде, выполнял отдельные поручения Директора: ездил по городу, встречался с незнакомыми людьми и передавал им устные приветы от Директора, не зная, что они означают.
Три дня назад к нему домой пришел незнакомый мужчина, представившийся Николаем. Он назвал Мухину пароль, и передал приказ Директора посетить квартиру его знакомой Сони и проверить ее квартиранта.
— Что мы должны проверить? — несколько раз он спрашивал у Николая. — Я в ваших делах ничего не понимаю.
— Не понимаешь? Тогда помолчи немного, трещишь как сорока. У меня голова от твоей трескотни болит.
Квартирант Сони оказался дома и устроил им достойный «прием». Возвращаясь обратно, Мухин, радовался, что ему не перепало в адресе. Он повернулся к Николаю и поинтересовался его самочувствием. То, что произошло потом, он помнит плохо. Николай схватил его за грудки и, оторвав от земли, прижал к стене.
— Ты что, издеваешься надо мной, сволочь? Смеешься? Да я тебя сейчас по этой стене размажу!
— Ты что? Да я просто поинтересовался твоим самочувствием! Я не думал смеяться над тобой, а тем более издеваться.
Николай отпустил его.
— Это правда?
— Ты в этом сомневаешься? Я же видел, как он тебя по голове.
Лучше бы он этого не говорил: Николай взревел, как зверь и ударил кулаком-молотом в лицо Мухина. Очнулся тот уже у себя дома, от того, что кто-то приложил к его лбу холодную мокрую тряпку. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Николая.
— Извини, музыкант, не рассчитал, — произнес он. — Теперь ты уж сам себя лечи, а я пойду, нужно доложить Директору, что майор чист.
Мухин хотел ему что-то сказать, но у него ничего не получилось: разбитые в кровь губы плохо слушались.
* * *
Мухин припудрил разбитое лицо и, убедившись, что огромный синяк под правом глазом стал не столь заметным, собрался выйти на улицу. Вчера вечером ему позвонил Николай и предупредил о предстоящей встрече со связным. Она была назначена на десять часов утра в Сокольниках.
Он надел зимнее пальто и долго стоял перед вешалкой, выбирая, что ему надеть — шапку или свою привычную черную шляпу. Он подошел к окну и, отодвинув в сторону занавеску, посмотрел на улицу: судя по спешившим по улице прохожим, там было довольно холодно. Он надел шапку и, насвистывая мелодию «Мурки», вышел из подъезда. Подняв каракулевый воротник пальто, он поспешил к станции метро. Из соседнего подъезда вышел молодой человек и неторопливо направился вслед за ним. Мухин шел спокойно, не проверяясь и не оглядываясь. За всем этим наблюдал Сорокин, находясь в своей служебной машине.