Мы молчим, глядя на купающихся в луже на площади воробьев. Из динамиков на столбах льется тихая музыка.
– Отец считает, – не удерживаюсь я, – что вам в принципе нельзя верить. Что, возможно, вы с Завулоном все спланировали с самого начала и разыграли ради каких-то своих целей, о которых нам никогда не узнать.
Гесер смеется в голос. Мы с Линкой смеемся в ответ. Мы хохочем как дети и официантка смотрит на нас с подозрением.
– Отец рассказывал, – продолжаю я, – что вы даже Скифа когда-то провели. Была какая-то история вокруг Темного колдуна с Кубы, лет шестьдесят назад, и колдун вас якобы где-то держал в плену много дней… а на самом деле вы просто хотели, чтобы вас считали пропавшим.
– Мальчик мой, – прячет улыбку Гесер, – зная все это – ты по-прежнему хочешь в Ночной Дозор?
Ответ у меня давно заготовлен:
– Конечно. Жизнь – это маленький комочек света и тепла в море холода и тьмы. Если ее не оберегать, холод и тьма однажды окажутся сильнее, и свет погаснет.
Борис Игнатьевич не отвечает. Мне кажется, я могу слышать, как напряженно работает его мозг. А если это и в самом деле только игра с его стороны? Знала бы мама, где мы сейчас и с кем беседуем да о чем. Вот бы нам влетело. Свет и Тьма! Разве я уже не взрослый – и не могу выбирать, с кем позавтракать в парке Горького?
– Как поживает Яна, кстати? – спрашивает Гесер.
– Она теперь часто гостит в нашем доме, вместе с сыном – пока Скиф путешествует по делам. Мама столько лет боялась ее пророчеств, а теперь они не разлей вода, почти как сестры.
– Их с Андреем сын – Иной?
– Сашка? Обычный мальчишка шести лет.
– Это тоже судьба. Если на долю родителей выпадает слишком много невзгод – на детях она отдыхает. Ты сберег подарок Скифа?
– Не то чтобы это подарок. Я забрал его тогда, в крепости… но потом он сказал, что раз уж я вынес Бальмунг с поля боя – значит он стал моим по праву.
– Очень ценное оружие, береги его… Так что там Яна?
– А, вы про предсказания. Нет, она своим даром больше не пользуется. Говорит, что раньше у нее и жизни-то нормальной не было. Все из-за дара проклятого. Кстати, она очень рада, что Сашка – не Иной и никогда не свяжется с Дозорами.
Борис Игнатьевич понимающе кивает:
– А твоя мать? Что она думает о будущем сына?
Я пожимаю плечами:
– При чем здесь мать? Я уже взрослый и сам решаю.
– И все же.
– Она знает, что отговаривать меня нет смысла. Наследственность.
Гесер задумчиво жует кусочек рахат-лукума.
– Герда мне этого не простит, – говорит он после долгой паузы.
– Только не говорите, что вы ее боитесь! – возмущенно восклицает Линка.