Здесь убивали людей. Много, много людей. Все пропиталось смертью.
Стойка бара, она же прилавок магазина, была похожа на помойку: груда выцветших пакетиков жвачки, пыльные бутылки с почти кипящим пивом «Tres Cordilleras», стружка вяленой рыбы в истрепанном полиэтилене. Продавец – рябой, как стиральная доска, дочерна загорелый мужчина в засаленной майке, – встретил пришельца равнодушно-презрительным взглядом. К губе его прилип огрызок сигары.
– Добрый вечер, сеньор, – начал Скиф, – не продадите бутылку воды?
Засаленный долго смотрел на черную повязку, прикрывавшую выбитый глаз гостя, задумчиво жевал сигару. Молчаливое разглядывание затянулось до неприличия. Наконец он снисходительно пробормотал нечто слабо членораздельное, вроде бы «десять американских долларов».
В сухой траве изнуренно стрекотали цикады.
– Это всего лишь вода, – заметил Скиф миролюбиво, – за глаза хватит тысячи песо[2].
Колумбиец вынул сигару изо рта, сплюнул в пыль длинной коричневой струей:
– Десять американских долларов, одноглазый.
Скиф уронил на прилавок десятку, взял из ящика теплую бутылочку колы и сделал глоток. Пот катился за шиворот горячими жемчужинами. Светлый маг бросил быстрый взгляд на пыльную ленту проселочной дороги, исчезавшую в зеленой стене тропического леса:
– Далеко отсюда до дома Агуачика?
В рябом лице его собеседника что-то дрогнуло. Он выплюнул окурок и отступил на шаг.
– Я хорошо заплачу. – Скиф выудил из кармана ком смятых долларовых купюр, но продавец словно не заметил их. Его черные глаза сверкнули недобрым блеском, а рука нырнула под прилавок.
Скиф снес прилавок ударом ноги и за мгновение скрутил колумбийца. Тот успел поднять пистолет, но Светлый маг перехватил его руку и заломил за спину.
– Ты сдохнешь в муках, гринго! – известил засаленный. – Ты будешь умолять убить тебя, но я выпущу твои кишки и буду любоваться, как ты корчишься в пыли…
Сколько экспрессии! Скиф пинком отбросил пистолет в сторону и продолжал выкручивать руку негостеприимного поселянина, пока его запястье не хрустнуло. Над деревней разнесся протяжный вой.
– Как идти к Агуачику?
Неразборчивые проклятия.
Использовать магию для смягчения неприветливого мужчины Скиф не хотел – они могли услышать. Вместо этого он выудил из рюкзака бронзовую фигурку искусной работы, купленную днем ранее в Боготе: горбатый орангутанг, осклабивший зубы в безумной ухмылке.
– Ты скажешь мне, где Агуачик. Ты ведь понимаешь, зачем я пришел. Мне нужен колдун.
Колумбиец молча скрипел зубами.
– Твой хозяин не слишком умен, – продолжал Скиф скучно, словно обсуждал налоговую декларацию, – во-первых, отрядил такого дуролома, как ты, встречать чужаков. Во-вторых, вот вопрос: кому нужен дурацкий магазин в полумертвой деревне? Кого можно провести таким идиотским прикрытием? Ты предан Агуачику, потому что боишься. Но тебе стоит бояться не его, а меня. Видишь эту обезьяну?