Я беру с кровати один из дневников, уверенная, что прежде я где-то видела лицо этой девушки. И вдруг вспоминаю: это было фото в телефоне Стига – девушка на цирковой трапеции. Нина!
Внутри меня разверзается пропасть, и в ней роятся ужасные мысли.
Когда я увидела ее в первый раз, мне показалось, что она с осуждением смотрит на меня, но что, если тогда она смотрела вовсе не на меня, а на Стига? Он упоминал, что помогал ей тренироваться – так, может быть, ее страховку неправильно закрепил именно он? Когда в дверь дома постучала Иша, он так занервничал – не исключено, что он и впрямь в бегах.
Я падаю на кровать, чувствуя, что голова у меня идет кругом. Когда я дотронулась до клочка материи, заключающего в себя все то, о чем жалел Стиг, материя хотела показать мне что-то, касавшееся Нины, но я не пожелала на это смотреть. Едва открыв глаза, Стиг произнес ее имя. А что, если он увидел ее призрак? Быть может, этот призрак преследует его, потому что хочет отомстить.
В пальто Стига было столько злости, но это пришло от его отца, а не от него самого. Я уверена – Стиг не смог бы причинить зло никому. Мою грудь сжимает знакомая боль. Если бы только здесь была Мормор! Она бы точно знала, что делать. Я почти что слышу ее голос, говорящий мне довериться своим инстинктам и поговорить с ним. Мои напрягшиеся плечи расслабляются от облегчения – я приняла решение. Прежде чем Стиг отправится в Осло, я заставлю его сказать правду. Какова бы она ни была, лучше ее знать.
Твердо решив выбросить из головы все мысли о Нине, я открываю дверцу гардероба Мормор и улыбаюсь, видя ее бюнад. Этот наряд всегда имел для нее особое значение – она надевала его в дни своего рождения, а также по торжественным случаям, а еще, если я очень ее упрашивала, она облачалась в него просто затем, чтобы вызвать улыбку на моем лице.
Я протягиваю руку к деревянной вешалке, на которой он висит, осторожно беру его так, чтобы не касаться самой ткани, и раскладываю на кровати. Бюнад состоит из белой блузки, поверх которой надевается синий корсаж, а снизу – пышная длинная юбка, расшитая яркими цветами. Этот вид наполняет мою душу печалью, но когда я вспоминаю те случаи, когда Мормор надевала его, я чувствую также и радость.
Я закрываю глаза, дотрагиваюсь до традиционного наряда и вижу девочку лет шести, не больше, с длинными светлыми волосами, хлопающую в ладоши, глядя, как ее бабушка танцует под корявым деревом, крутя своей длинной юбкой. Эта девочка – я! Мое сердце наполняется радостью, когда я вижу себя глазами Мормор. Ее любовь ко мне так глубока, так беззаветна.