Бедный фермер, зарыдав, закрыл лицо руками.
«И вот эти люди считают фей с вересковых топей монстрами?! Тогда сами-то они кто?! – подумала Аврора. – Неужели не понимают, как ужасно то, что они собираются сделать? Почему не хотят дать этому несчастному то, в чем он так нуждается?»
– Как тебя зовут? – спросила она мужчину.
– Хэммонд, ваше величество, – ответил он, размазывая слезы по щекам. – Умоляю вас...
Охота была Авроре ненавистна, но Хэммонд поступил с кроликами не более жестоко, чем лиса или волк – им приходится убивать добычу, чтобы прокормить своих щенков и прокормиться самим. А значит, и судить Хэммонда по большому счету не за что. В отличие от сытых богачей, которые убивают зверей и птиц ради забавы, он просто пытается выжить.
– Я позволяю тебе, Хэммонд, охотиться на кроликов в моих лесах до тех пор, пока твоя семья нуждается в пище, – сказала Аврора и, повернувшись к своим охранникам, приказала звенящим от гнева голосом: – Отдайте ему кроликов, и пусть идет восвояси.
На этот раз они выполнили ее приказ без промедления.
– Нет, хотя бы какое-то наказание за это должно быть! – брызжа слюной, воскликнул лорд Ортолан. – Иначе эти мужики сядут вам на шею, ваше величество. Наведут порядок в ваших лесах как мыши в амбаре – выметут все подчистую.
Сначала Аврора хотела возразить, но потом подумала, что слова лорда не лишены смысла. Действительно, если позволить бесконтрольно и безнаказанно охотиться в королевских лесах, их действительно очень быстро опустошат, потому что такова уж природа людей – заграбастать больше, чем сможешь съесть.
– Я объявляю, что отныне и впредь каждый житель Персифореста имеет право безнаказанно добыть в королевских лесах одного кролика. Кроме того, любой голодающий может явиться в замок, и ему будет выдана мера ячменя на каждого члена семьи, – громко сказала Аврора.
– Королевская казна не выдержит такой нагрузки! – попытался остановить ее лорд Ортолан.
– Если накормить людей, они не станут воровать. Будут работать и исправно платить налоги, – возразила Аврора, подумав при этом: «Ну, если уж казна может оплатить все пирожные и торты, которыми здесь придворных пичкают, то и с тем, чтобы накормить ячменем голодных бедняков, как-нибудь справится». – Еще я объявляю, что отныне никому и ни при каких обстоятельствах не разрешается ослеплять другого человека или зашивать его в оленью шкуру и травить собаками. Это всем понятно?
Хэммонд, слушая ее, не переставал кланяться.
– Благослови вас Господь, ваше величество. Вы сама доброта и милосердие. Святая! Святая! – бормотал он, а затем, прижимая к груди кроликов, бочком отошел в сторонку и припустил в направлении своей деревни.