Граф Ален разочарованно вздохнул, но тут же поспешил изобразить на своем лице восторженную улыбку и ответил:
– Все будет как вы пожелаете, моя королева.
Хотите узнать, каково это – потерять свои крылья?
Вначале представьте, как вы летите, ощущая на своих губах вкус облаков, как вы ныряете в небо – словно в пруд посреди жаркого Дня.
Представьте себе солнечный луч, который ласкает ваше лицо, когда вы пробиваетесь к нему за облака.
А еще вы должны представить, что у вас нет ни малейшего страха высоты.
А еще вообразите сложенные у себя за спиной крылья – мягкие и пушистые, каждую ночь согревающие вас.
А потом эти крылья исчезли. Их нет. Их отрезали. Вы лишились части самого себя. Части, которая при этом продолжает жить и биться в невидимой для вас клетке.
Вы чувствуете постоянную боль. Незаживающую рану.
Потеряв крылья, вы становитесь медлительным и тяжелым. Вы потеряли целый раскинувшийся над вашей головой мир – лазурный, ласковый, но ставший недоступным.
И вы проклинаете небо.
Проклинаете воздух.
Проклинаете девочку.
А потом сами становитесь проклятием.
Аврора ненавидела спать. Каждый вечер она находила все новые и новые предлоги, чтобы как можно дольше не ложиться в постель. Впрочем, найти их было несложно – всегда оставались какие-нибудь бумаги, которые нужно прочитать, или письма, которые нужно написать. Предстоящие дела, которые нужно обдумать. Аврора так и сидела за столом или прохаживалась по своей огромной спальне до тех пор, пока зажженная свеча не догорала до самого конца, превратившись в лужицу расплавленного воска, в которой плавали остатки фитиля.
Но все-таки он наступал – тот момент, когда ей приходилось надеть пеньюар, ночной чепец и задуть этот фитилек. Затем Аврора забиралась под одеяло, сворачивалась калачиком и долго смотрела на звездное небо за окном, пытаясь уговорить, убедить себя, что можно без опаски закрыть глаза и верить, что утром она проснется вновь.
Что сон ее не будет длиться еще целую сотню лет.
Что колдовские чары рассеялись.
Что проклятие снято.
И все же чаще всего Аврора засыпала лишь под утро, когда горизонт уже окрашивался первыми розовыми лучами зари. Не удивительно, что она не высыпалась, постоянно чувствовала себя разбитой, а бывали дни, когда вообще с большим трудом могла подняться с кровати.
Но вот наступал вечер – и страх охватывал ее с новой силой. Сон для Авроры был сродни падению в глубокий бездонный колодец, из которого невозможно выбраться назад, на свет.
* * *
Проворочавшись, казалось, целую вечность без сна, Аврора не выдержала, встала, накинула тяжелый, расшитый золотом парчовый халат и тихо прошла через спящий замок во двор, к журчащему посреди него фонтану.