Вскинув автомат, я выжал весь магазин в появившегося совсем рядом боевика с зеленой повязкой на черной вязаной шапке. Но и он успел нажать на спусковой крючок. Очереди разорвали рев какой-то отдельной нотой, выделенной только для нас двоих.
* * *
Открыл глаза и оглох от тишины. Нет. Вначале ослеп от яркого солнца, которое било через окно и заполняло всю больничную палату. Теплое, нежное, почти живое, я и забыл, как оно прекрасно. Забыл, как звучит тишина. Все забыл. И вот сейчас все забытое и почти утерянное вернулось и навалилось всей своей силой, любовью и красотой. И даже проваливаясь в забытье, впервые за последнее время ощутил счастье — легкое, почти невесомое. Лишь какая-то смутная тревога царапнула душу, но сознание потухло, не успев облачить эту тревогу в какую-либо мысль, и я провалился в глубокий сон.
Только через неделю смог худо-бедно воссоздать ход событий. Мне повезло. Даже не так — мне невероятно повезло, как может повезти разве только в художественном фильме про войну.
Тогда к месту засады подоспели морпехи. Завязался новый бой с боевиками, которые уже ходили между искореженной горящей броней и добивали раненых. По рассказу лежащего в моей палате морячка, меня хотел добить молоденький чеченец, лет эдак четырнадцати, но у него произошла осечка, что и решило наши с ним судьбы. Пуля пробила ему голову в тот момент, когда он перезаряжал оружие. Упав рядом, он забрызгал мне лицо своей кровью.
Услышав это, я неосознанно отерся рукой, стирая уже не существующие капли крови своего неудавшегося убийцы.
А тревога моя сформировалась. Что случилось с Чижом, стало для меня загадкой. Даже как искать его, я не знал, потому что не знал его фамилии. Да и где искать? Живые воевали дальше, раненых развезли по госпиталям, ну а мертвые… Мертвые лежали кто где. Стало обидно, что не узнал его фамилию, не расспросил, откуда родом. Вот ведь как: прожили бок о бок несколько длинных военных дней, убивать его учил, а самое простое, житейское не спросил.
* * *
Через два месяца меня выписали из волгоградского госпиталя. Выпал мне счастливый билет на войне, даже два: первый — я чудом остался жив, и второй — пули ковырнули тело, но не исковеркали мою жизнь — я не стал инвалидом.
Вернулся домой и, как когда-то мечтал, обнял жену. Жизнь потекла дальше, окуная в водоворот разных житейских радостей и забот. Через несколько месяцев вышел на службу. А еще через пару месяцев мне предложили должность снайпера в отряде специального назначения. И я согласился, хоть жена и не разделяла моей радости.