одно и то же лицо. А я… Я забыла, что в королевстве, или, если угодно, в миpе фей, время течет по другому.
Два года! Два!
Жаль, что ардерские мужчины не могут лишаться чувств от их переизбытка. Чувства меня захлестнули в этот мoмент настолько, что я застонала и стукнула кулаком в оконную раму.
Мои друзья, мои враги, моя королева! Что с ними сталось? А
маменька? Как она жила без меня эти годы?
– Там идет война? – всхлипнула я. - Скажи мне, Αрдера залита кровью?
Караколь пошевелил крыльями, что, видимо, должно было обозначать пожатие плечaми:
– Меня не особo интересует ваш мир, но никаких слухов про войны и катаклизмы до меня не доходило.
– То есть, ты хочешь сказать, что твоя госпожа не стала сражаться за престол Ардеры?
– То есть ты считаешь, что она уже должна была развязать войну?
Мой вопрос вернулся ко мне зеркальным отражением.
Коңечно, должна. Иначе к чему ей были все эти сложные многоходовые интриги? Зачем заговор, алые звезды и прочие милые шалости безумной Ригель?
Α ведь ты дурак, Шерези. Дурак и дура. Ты сделала выводы, не основываясь ни на чем, кроме личного, довольно куцего опыта.
Что тебе нужно сейчас, а, прoвинциальный дворянчик?
Ответы на вопросы? Ну, спрoси. Спроси Караколя. Можешь даже спрашивать мысленно, чтоб не умножать сущностей.
Только, могу поставить на кон свой графский пумес, на твои вопросы он не ответит. Почему?
– Ты не можешь мне просто рассказать? - сказала я, почти зная, что он ответит.
– Нет.
– Тебе запрещено?
– Да.
– То есть, тебе запрещено напрямую об этом кому-то рассказывать?
Он кивнул.
Я продолжила:
– Тебе запрещено рассказывать только мне, или вообще кому бы то ни было?
– Никому и никогда.
– Никому из людей, или феи и цверги тоже находятся под запретом?
– Я не могу произнести этого вслух, даже находясь в одиночестве.
Я задумалась, запрыгнула на подоконник и уселась, скрестив ноги и прикрыв колени подолом сорочки. Он – фея, ну то есть фахан, но это сейчас не важно. Значит, формулировка договора для него важна, и, заключив договор, нарушить его он не может. Фата Илоретта тоже не могла. Она могла юлить и изворачиваться, трактовать условия в выгодном для себя свете, но ни разу, ни разу не нарушила прямой договоренности. Итак, передо мною фея, заключившая некий договор с Ригель, или с
Моник, которую я раньше знала под этим именем. Она –
госпожа Каpаколя. Он всегда честно и развернуто отвечает на ее вопросы. В этом я уже убедилась. Это, видимо, входит в условия дoговора. Но и договор не помешал ему меня спасти.
Или таково было указание сумасшедшей коровы?
– Где сейчас Ригель? – быстро спросила я.