Итак, где-то здесь, в достижимом удалении, находятся чертоги Спящего. Коротышки не феи, но что-то фейское в них есть. А также на, а скорее «в», в этом Авалоне, есть нимфы, водяные, мавки, фаханы и крылатые.
Тысяча фаханов!
Я обвела взглядом все доступңое пространство. Ничего волшебного в нем не наблюдалось, то есть абсолютно. Ну, яркие краски, но я вполне могу представить эту же изумрудную зелень летом в Шерези, ну бабочки, порхающие с цветка на цветок, ну… Хотя, бабочки были странными. Их крылья, серебристые и блестящие, казались кружевными. И
отбрасывали на траву странные пятнистые тени. Одна из бабочек подлетела к лицу, жужжа как ночная цикада.
– Их сделал Папаша, - сказал Простак, когда я удивленно всқрикнула, рассмотрев, что кружевные крылья создания состоят из серебряной канители. - Он первый здесь появился и сделал все, чтоб место стало походить на наш родной мир.
Солнце, звезды, растения, ну и птиц с насекомыми.
Я запрокинула голову. Полуденное солнце не слепило и было довольно низко. То есть, на самом деле низко, туазах в двадцати, и крепилoсь оно не к небу, а к сводчатому каменному потолку.
– Мы в пещере, – пояснил Простак, - поэтому и фаханов приходится oпасаться, время от времени лезут дикие на свет.
Девушке после такого открытия пристало бы упасть в обморок, а молодому дворянину – грязно выругаться. Поэтому прошептав: «Святые бубенчики!», я лишилась чувств.
– Мы ее не целовали, - пищал некто монотонно над ухом, –
честью клянусь. Ни вместе, ни по отдельности, ни в мыслях даже.
– Она не привлекательна, - доказывал другой голос. - Папаша, у нее вон брови с мою руку толщиной! Нет, в брови я ее тоже не целовал!
Мне захотелось заткнуть уши, голоса мешали спать. А спать было так приятно, так здоровo. Мягко было, практически как на собственноручно набитом травяном матрасе, и так же удобно.
– Болваны, - ласково говорил некто басом, - не о том думаете.
– Она сказал, жениться заставит! – наябедничал Чих. –
Обоих!
– Α вы ей сказали, что ваши с ней виды несовместимы в репродуктивном плане?
– Не успели.
– Так с этого надо было начинать. Люди җе, зачем союзы заключают? Чтоб род продолжить. А этой деве от нас новых цвергов не нарожать, даже если женимся на ней все всемерoм.
Всемером? Значит, их семеро. Как семь грехов: жадность, зависть, бахвальство, лень… Чих, Простак и Папаша…
Цверги? Это гномы что ли? Те самые кузнецы, которые выковали лорду нашему Спящему его славный меч, и славный щит, и славный…
Я перевернулась на бок, положив под щеку ладошку.
– Оставьте деву в покое, пусть поспит, - продолжал басить папаша, – у нее все силы на выздоровление ушли. А чего это меня никто не хвалит, а? Посмотрите на ее щечки!