Говорили двое — Халтач и старая Хаджат, известная всем в округе знахарка и ворожея.
— … Тихо, никто не видел, — сказала Халтач.
— Ну, коли принесла, враз и сделаем, — отозвалась Хаджат.
Что-то брякнуло, прошелестело, потом глухо стукнуло. Хаджат сказала:
— Не волнуйся, милая, наворожу — не отклеется.
— Постарайся, тетушка Хаджат. Я не останусь в долгу.
Понимая, что поступает дурно, подслушивая под чужой дверью, Зиба не в силах была отойти. — любопытство взяло верх. Она вспыхнула от стыда, поняв, что говорят о ней, когда Халтач на вопрос ворожеи:
— А что, девчонка, верно, и смотреть на него не может? — ответила со смешком:
— Как от змеи шарахается. Теперь у нее с Керимом покончено.
Что-то делая там, в юрте, Хаджат сказала самодовольно:
— Помогла, значит, ворожба. Я и не то еще могу. Как захотим, так и будет. Великая сила в моем заговоре. Он еще в ногах у тебя валяться будет, взгляд твой ловить, как счастье. Только, ты мне откройся, скажи, не таясь: пыталась ли ты завлечь его? Для верности надо знать.
— Пыталась, тетушка Хаджат, — с запинкой, с трудом решившись, ответила Халтач.
— Ну, и что же?
— Оттолкнул он меня…
Раздался дребезжащий, непристойный смех ворожеи.
— Не захотел, значит… Ах, глупый, желторотый!
Ты небось одарила бы его за любовь, не обидела… Ну, ничего, сам на карачках приползет.
Послышалось бормотанье, фырканье, снова что-то брякнуло.
— Ну, все. Возьми мешок, повесь на место. А талисман спрячь на груди. Твой будет Керим, не сомневайся.
— Спасибо, тетушка Хаджат.
Зиба отпрянула и побежала к своей юрте.
"Так вон в чем дело, — думала она, забившись под одеяло в углу, дрожа в нервном ознобе. — Это Халтач все придумала, коварная, злая Халтач. Она и меня заклинала, чтобы отвадить от Керима, а теперь его… Колдовством хочет заставить Керима полюбить ее. Но ведь она — жена Ниязкули! Наговорила на Керима за то, что оттолкнул ее, очернила безвинную Айсолтан… У, гадюка проклятая! Но ничего, теперь я все знаю, теперь не обведет меня вокруг пальца. И Керима я спасу…"
Она вскочила, в темноте пробралась к выходу, выглянула, таясь. Мешок Керима висел на своем месте. Она поспешно сорвала его, вбежала в юрту, опорожнила, дрожащими непослушными пальцами развернула сачак со свежим хлебом, сунула хлеб в мешок. Боязливо оглядываясь повесила мешок на сук.
Завороженный чурек Зиба бросила подвернувшемуся дворовому псу Алабаю.