Выбрав место, где саксаул был рослее и гуще, Керим остановил отару, сам устроился в редкой, пятнистой тени кипятить на костре чай.
Только забурлила в закопченной тунче вода, как до его острого слуха донесся глухой шум приближающейся отары. Он встал, из-под ладони вглядываясь в парящую даль.
Отара приближалась в клубах пыли. Впереди ехал на коне человек в меховой шапке-ушанке. За плечами у него Керим разглядел винтовку.
Всадник приблизился, сдерживая коня, крикнул:
— Эй, ты, поди-ка сюда! Да поживей!
Наглость незнакомца не понравилась Кериму, но он все же пошел навстречу, вглядываясь в его желтое лицо с маленькими, злыми глазами.
— Ну, что ты еще скажешь? — спросил он, взяв коня под уздцы, готовясь, если дойдет до этого, стащить грубияна на землю.
— Так-то ты встречаешь гостей, — изменил тон желтолицый. — А говорят, чабаны приветливый народ. Напои чаем, устал я.
Керим отпустил лошадь.
— Чай готов, пей.
К ним подошел старик с сухим морщинистым лицом, остановился, опершись на чабанскую крючковатую на конце палку.
— Чего встал! — прикрикнул на него всадник. — Иди к отаре, у меня разговор с чабаном. Скоро тронемся дальше.
— Пусть и он отдохнет, — вступился за старика Керим, — зачем гонишь?
Желтолицый промолчал, тяжело слез с коня, потоптался, разминая затекшие ноги.
— Загони отару вон в ту ложбину и приходи пить чай, — сказал старому чабану Керим. — Я свежего заварил, яшули.
Старик кивнул благодарно.
— Чьих овец пасешь? — спросил желтолицый, сбросив под куст саксаула халат и усаживаясь на нем.
— Атанияз-бая.
— А-а… Добрые овцы. Ты, видно, хороший чабан. А это отара Нукер-бая.
— Одноглазого? — поинтересовался Керим.
Приезжий бросил на него быстрый взгляд.
— Знаешь его?
— Откуда же?.. Слышал просто.
Подошел старый чабан, с молитвой присел в сторонке. Керим, приложив правую руку к груди, левой протянул ему пиалу с чаем. Старик принял с таким же жестом, но опасливо посмотрел на желтолицего. Тот проворчал:
— Пей, ешь свой чурек, и будем собираться.
Винтовка лежала у него на подвернутых ногах, и Керим сразу вспомнил: этот человек приезжал с Ниязкули на коне в тот весенний вечер, когда срочно вызвал его к себе Атанияз-бай.
— У меня кусок в горло не идет, — жалуясь, сказал старик. — Ты не тащи меня за собой, Карабай, отпусти с миром.
— Я обещал Нукеру задержать тебя, пока не пристроим отару, и я сдержу слово, — рассердился Карабай. — Учись, старый, у атаниязовского чабана — делает человек свое дело, не перечит хозяину, не бежит в поселок, сломя голову. Придет время отпущу, катись на все четыре стороны, а пока помалкивай.