Бахрам вздрогнул и пристально посмотрел на старика, — тот рылся на полке, перекладывая какие-то предметы.
— Все ли в точности сделали, как на рисунке было? — волнуясь, спросил гость.
Геок-усса достал узелок, развернул, любуясь.
— В точности, — с довольной улыбкой ответил он. — Как обещал, все в точности сделал. Странный рисунок, никогда такого не видел, но красиво получилось…
Бахрам, сдерживая нетерпение, осторожно принял из рук мастера платок с двумя гульяка-близнецами, впился в них глазами, бормоча:
— Так… верно… очень хорошо…
Старик улыбался, глядя на него, довольный своей работой и впечатлением, которое она произвела на заказчика.
— А я ведь три таких сделал, — сказал он.
Бахрам смотрел на него, не понимая.
— Как — три?
Мастер подмигнул ему, — уверен был, что обрадует гостя своим отношением к замысловатому, словно географическая карта, узору. Сказал добродушно:
— Давай попьем чаю, я и расскажу.
Взбешенному Бахраму хотелось схватить старика за бороду, кинуть к ногам и топтать, топтать исступленно. Но он только спросил, едва ворочая в миг пересохшим языком:
— А где — третья?
— Любопытная история, — покачал головой мастер. — Вот ведь как в жизни бывает…
Они сели у краев сачака, стали пить чай. Бахрам молчал, чувствовал, что, если заговорит, — сорвется на крик и все испортит.
— Так вот какая история произошла, — посмеиваясь, стал рассказывать старый мастер. — Совсем было закончил я твой заказ — так, самая малость осталась, — приходит парень, чуть моложе тебя, из чабанов. Просит: сделай гульяка покрасивей. Вижу — в глазах у парня этакое… сияние, что ли, словом, влюблен, по всему видно. И спешит, времени ждать, говорит, совсем нет. Ну, я ему одну гульяка из твоих отдал, а тебе еще сделал. Такое не каждый день случается. Может, тому парню жениться…
— Кто он? — крикнул Бахрам.
Старик, склонив голову, посмотрел на него поверх очков, почмокал губами, сказал:
— Да ты, верно, не знаешь его. Керимом зовут. У Атанияз-бая чабан. А ты обиделся, что ли? Так зря — у него иной рисунок получился, чем у тебя, я еще сердце выгравировал посередке.
— Ладно, — вдруг успокоившись, махнул рукой Бахрам. — Сделал, так сделал, что ж теперь…
— Парень-то больно хорош, — сказал Геок-усса. — Счастливый уехал.
— Бумажку мою, надеюсь, никому не отдал? — спросил Бахрам.
— Нужна? — хитро сощурился старик.
— Да, может пригодиться.
— Так, так… А то оставил бы мне. Узор больно необычен.
— Нужен он мне, ага, — твердо посмотрел ему в глаза Бахрам.
И старик тяжело поднялся, вышел и вернулся с листком, испещренным замысловатыми линиями. Сказал с сожалением: