Глава тридцать пятая
Стычка в камышах
В полдень Батыр заехал домой. Гозель взяла коня под уздцы, хотела расседлать, но муж сказал:
— Пусть под седлом стоит. Мне ехать скоро.
Гозель сняла узду, повесила на голову коня торбу с овсом, пошла вслед за Батыром в юрту, стала готовить чай.
Батыр тяжело стащил сапоги, размотал портянки, пошевелил босыми пальцами, рассматривая их бездумно, сказал:
— Устал, как собака, а тут в город на совещание ехать.
Гозель только вздохнула в ответ, — привыкла, что мужа сутками не бывает дома.
Батыр лёг на ковер, разложил бумаги, стал выводить карандашом корявые буквы, шевеля губами.
Но тут с улицы шумной ватагой ворвались сыновья, навалились на отца, стали щекотать, тормошить, кувыркаться.
— Ах, вы, разбойники, — смеясь, отбивался от них Батыр. — Усы оторвете, сорванцы!
Гозель прикрикнула на детей:
— Не видите, отец устал, делом занят. Вот я вас… Марш отсюда!
Мальчишки с визгом и смехом выбежали из юрты, чуть не сбили с ног старого Баба-ага, который уже собрался переступить порог.
— Ух, пострелята, — покачал он головой вслед убегающей детворе.
— Заходи, Баба-ага, — сказал Батыр, — садись, сейчас чай будет готов.
Баба-ага, оставив башмаки у входа, прошел внутрь, сел напротив хозяина, тяжело дыша.
— Спешил, боялся — не застану, — пояснил он. — Слышал, в город собираешься, вот и припустился, как молодой, а сердце уже не то…
— А что, новости какие? — спросил Батыр.
— Есть новости, — кивнул Баба-ага и покосился на хлопочущую с посудой Гозель. — Нехорошее болтают, Батыр.
— Ну, говори, говори.
Баба-ага понизил голос:
— Если придется ночью возвращаться, то лучше в городе заночуй или попроси у Юрина людей.
— Что так? — изогнул черную бровь Батыр.
— Говорят, бродят тут какие-то, — снова оглянувшись на Гозель, произнес старик. — Человек пять-шесть. С оружием. Тебя ищут.
Батыр покрутил ус, подумал, хмурясь. Спросил:
— Кто такие?
— А кто ж их знает, — вздохнул Баба-ага. — Калтаманы. Наших парней в камышах, что за бахчой, повстречали, расспрашивали, где ты бываешь, когда в город поедешь. Грозились, что расправятся, если сболтнут. Да парии хорошие попались — сразу же ко мне…
Гозель все-таки расслышала его слова, вскинулась, уставившись на старика округлившимися от страха глазами.
— Ну, что же это такое, — ломая руки, запричитала она, — за что на нашу голову столько бед, за какие грехи?..
Батыр сердито остановил ее:
— Подожди, Гозель, еще ничего не случилось, а ты голосишь, как по покойнику. — И повернулся к Баба-ага: — Женщины всегда так… Но ты не обращай внимания. Выпей пока чаю, а я схожу тут в одно место.